Господин Гексоген

– Я ведь тебе говорил, большая история совершается большими толчками. Двигается взрывами, социальными или динамитными. Мир каждый раз переходит в свое новое качество через взрыв. Один «Большой взрыв» породил мироздание. Другой «Большой взрыв» его сметет. Посмотри, как тривиально доживает свои последние часы одряхлевший мир перед тем, как взорваться и перейти в свое новое качество, с новой землей и небом, с новым просветленным человечеством. – Гречишников театрально повел рукой над кровлями. – Москва перестает быть «третьим Римом» и становится наконец «Новым Иерусалимом»…

– Ты богохульствуешь. Устраиваешь театр, облекая в него обычное зверство. Ты намерен с помощью крови сотворить новый мир, но именно кровь сделает его безнадежно старым, ветхозаветным и дряхлым. Какими бы оригинальными технологиями ни был напичкан «Проект Суахили», эти технологии утянут в будущее преступное пролитие крови, и кровь разрушит проект…

– Это слова святоши, слова проигравшего. «Проект Суахили», о котором ты имеешь самое поверхностное представление, огромен, как лабиринт, источивший изнутри все трухлявое, сгнившее общество. Он построен так, что если уничтожается одна его ветвь, непомерно усиливаются другие. Если засвечивается одна его часть, то другие от этого только выигрывают. «Проект» нельзя уничтожить, ибо он нуждается в том, чтобы его уничтожали, и от этого только усиливается. Он устроен так, что в него вовлечено все человечество и нет ни палачей, ни жертв, ни виновников, ни судей. Всех объединит апокалипсический ужас, и люди будут умолять спасти их. И тогда придет Избавитель. Придет Избранник. Укажет на виновных. И даже если они невинны, люди бросятся и растерзают их…

– Чего вы хотите? Власти над миром? Но ты ведь немолод, скоро умрешь…

– Может, и не умру. И ты, как всегда, угадал – именно власти и именно над миром. Власть над сельцом, или хутором, или над губернией, или над Москвой, или Нью-Йорком, или, как нынче говорят, над Евразией, или над Европой и странами НАТО, над целым полушарием, западным или восточным, – это еще не власть. Власть в своей полноте должна быть всемирной, и только тогда она может стать реальным инструментом истории. Мелкие сатрапы, тупые околоточные, жалкие временщики полагают, что власть нужна, чтобы с ее помощью заиметь много денег или женщин, или завести императорские театры, или создать космические войска. Истинные властители, от Чингисхана до Александра Македонского, от Цезаря до Карла Великого, от Наполеона до Сталина, добивались власти, чтобы сделать ее инструментом истории. Объединить с помощью власти все человечество, все пространства, все ресурсы Земли и получить наконец вожделенную возможность управлять временем. Покончить с расчлененным человечеством, с бессмысленным разбазариванием ресурсов, умов, расстаться с войнами, ересями, нелепой разноголосицей не понимающих друг друга народов. Вот почему великие империи прошлого выше великих республик. Они несли в себе замысел объединенного человечества, способного услышать и воплотить замысел Бога. Вот почему сегодняшняя либеральная, омерзительная Россия хуже, ублюдочней великого Советского Союза, который был империей и был безрассудно нами потерян. То, что тебе предстоит сегодня увидеть с этой крыши, – не взрывы гексогена, не повод начать вторую чеченскую войну и даже не средство привести в Кремль Избранника, а реализация глобального замысла «Суахили». Начало нового мирового строительства. Завершение «вавилонской трагедии» и начало всемирной империи… Белосельцев чувствовал, как тупо болит затылок, как больно скрученным рукам, как холодна труба, к которой прижат его хребет. Ему казалось, что все это – дурной театр безвкусного и жестокого режиссера, превращающего казнь в ритуал, надевающего на казнимых размалеванные маски, накидывающего петлю под звуки бубнов, барабанов, тамтамов. Стоящий перед ним человек – маньяк и преступник, и если, увлеченный своим горячечным бредом, он приблизится еще на один шаг, то можно ударом ноги отбросить его к краю крыши, и тот с воем полетит вниз, скроется, как в бездне, в распахнутых черных кронах.