Господин из завтра. Тетралогия.

Я еду в Кремль, на прием к императору. Увы, безвозвратно канули в Лету те славные и счастливые времена, когда я каждый день был рядом с государем в должности его адъютанта и близкого друга. Другом, впрочем, я остаюсь и по сей день, но общаться с ним лично — хорошо если раз в неделю случается. А так — по телефонной связи. Но сегодня — сегодня иное: дело столь срочное, столь безотлагательное и столь конфиденциальное, что даже телефону доверять не стоит — лично, с глазу на глаз.

Кремлевская охрана козыряет, пропуска не спрашивая. А к чему спрашивать, если меня, моего шофера, моего адъютанта каждый из внутренней стражи обязан в лицо знать? Правда, и до сих пор действует правило «внезапного вопроса». Вот и он:

— Ваше сиятельство! Какой по счету от входа была ваша каюта на «Адмирале Нахимове»?

— Пятая, Михалыч, пятая.

Спрашивающего я тоже давненько знаю. Еще в кругосветку с государем вместе ездили. Бородатый урядник чуть улыбается, делает шашкой «подвысь». Все, можно проходить.

— Сергей Илларионович, — к нам подходит лично начальник императорской охраны генерал-майор Гревс с тремя казаками. — Прошу вас.

Александра Петровича я тоже знаю давненько. Менее, чем государя, но давненько. Дружбы между нами особой нет, но доверительные приятельские отношения — как и у всех, кто был и есть в «ближнем круге». Государь еще иногда его в насмешку «кругом первым» именует, по дантовому «Аду».

— Государь велел сразу по прибытии вас, Сергей Илларионович, к нему проводить.

А вот это уже интересно. Откуда бы государю знать, что новости у меня, отлагательства не терпящие? Неужели не доверяет и кто-то из моих докладывает? Так, с этим потом разберемся, а пока папку поудобнее перехватить и скорым шагом за Гревсом…

У дверей государева кабинета — неразлучные Шелихов и Махаев. На секунду я задумываюсь: а когда же эти двое отдыхают? Ведь в досье на Егора четко указано: «…из напитков предпочитает пшеничную или кизиловую водки, из еды — жареную дичь с гарниром. Наиболее интересующий тип женщин — блондинка, лет 20–25, среднего роста, с ярко выраженными женскими формами…», а на Филимона: «…из напитков предпочитает домашние настойки: на калгане, на брусничном листе и на чабреце, из еды — жаркое с соленым огурцом. Наиболее интересующий тип женщины — жгучая брюнетка, лет 20–25, высокая, среднего телосложения…» Интересно, когда они успевают насладиться «жареной дичью с гарниром», «жарким с соленым огурцом» и всеми перечисленными напитками? Или блондинками и жгучими брюнетками 20–25 лет? И еще: как это они умудряются, если верить этим же досье: «… в состоянии алкогольного опьянения обязательно исполняет песню на высочайшие стихи «Если завтра война»? Лично я их пьяными года полтора как не видел. Если не больше… В одном я уверен точно: мои сотрудники придумывать ничего не станут — чревато, знаете ли. Может, эта парочка время научилась растягивать?..

— Сергей Илларионович, проходите незамедлительно. — Махаев понижает голос: — Государь ждет с нетерпением. Дважды уже осведомлялся! — И, окончательно перейдя на шепот, доверительно предупреждает: — Гневен…

Егор кивком подтверждает слова своего друга. Спасибо вам, добрые души! «Гневен» — это куда как плохо. Ну, да где наша не пропадала…

— А, вот и ты! — Государь бросается ко мне, но, сделав два шага, внезапно останавливается.

— Здравия желаю, ваше императорское величество!

— И тебе того же и по тому же месту! — и тут же без всякого перехода: — Ты чем там у себя занимаешься? Я тебя для чего председателем КГБ назначил?

Вот так так?! С места — в карьер! Помилуй бог, что же это произошло, что государь так на меня кидается?

Меж тем он продолжает:

— Ты что, Серега, заработался, глаз замылился? В отпуск тебя отправить?

Молчу, потому что не понимаю, что отвечать…

— Как это твои архары допустили, чтобы в Горегляда кто-то выстрелить посмел? — И с этими словами он бросает на стол кожаную папку. — У тебя — СТРУКТУРА! За тобой — ИМПЕРИЯ! А ты?..

— Государь, но покушение на Горегляда — невероятное стечение обстоятельств…

— Невероятное? — Ох! Вот это взгляд у него стал… — Невероятное, говоришь? А по-моему, то, что случилось, — вероятное! И даже естественное…

Из брошенной на стол папки государь вытащил сшитый документ и сунул его мне:

— Вот на-ка, прочитай и ответь: какого черта служба безопасности у Дим… у графа Рукавишникова работает круче, чем государственная структура, ответственная за разведку и контрразведку?

Протянутые мне листы я взял не без внутреннего содрогания. Но, пробежав глазами первые несколько абзацев, успокоился:

— Государь, прошу вас сказать мне: как давно вы получили эти сведения?

Он бросает на меня быстрый грозный взгляд:

— Сегодня утром. Но какое отношение это имеет…

— Самое прямое, государь. Вот. — Я протягиваю ему открытую папку. — Извольте взглянуть.