Господин из завтра

Все головы одновременно поворачиваются ко мне. Офицеры замирают по стойке смирно.

— Здравствуйте, господа!

В уши грохает слитное:

— Здравия желаем, Ваше Императорское Величество!

Вот так. Ну что, господин Таругин, «ваше высочество», вот и пора вам решать. Здесь не декабристы собрались, это, скорее, будущие лейб-кампанцы. Вас просто собираются посадить на трон… И очень не вовремя! Мне еще кучу дел надо переделать, а станешь государем — прощай куча, здравствуйте ежедневные обязанности…

А может быть, так и надо? Ведь эти офицеры вовсе не восторженные пацаны! И в глазах у них не восторженные мечты о «прекрасном, новом мире», а самая что ни наесть простая надежда — надежда на то, что новый царь, хоть и молод, но окажется лучше предыдущего. Правда, все они относительно молоды и, само собой, не хотят жить под рукой «миротворца». Им подавай ордена, выслугу, чины… А то, что за это придется рискнуть шкурой, так «наше дело стрелять и помирать, а в кого и за что — господин полковник знает!» Они прямо сейчас готовы принять под команду полки и дивизии и рвануть вперед, сокрушая всё на пути, пока не остановит пуля-дура или штык-молодец…

Да что это я, в самом деле? Совсем рехнулся? Да если я сейчас взойду на престол — беды не миновать! Во-первых, все мои милые дядюшки и кузены кинуться оттирать меня от власти, надеясь урвать побольше при регентстве. Во-вторых, мои англофобские взгляды известны, и у меня есть все шансы получить из заботливых рук британских агентов яд в кофе или адскую машину в карету. У них там в «Форин офис» людишки не даром свой пудинг лопают. В-третьих, все придется делать открыто, а я, честно говоря, опасаюсь такой открытости. Вокруг совсем не так уж мало толковых умов, которые смогут разобраться, что к чему. И повторить в любимом «фатерланде» или «мазерлэнде». А тогда — тогда все будет куда как хуже, чем мне бы хотелось…

— Вот что, господа, — я стараюсь подобрать слова так, чтобы с одной стороны не допустить готовящегося переворота, а с другой — не обидеть присутствующих. — Не поймите меня неправильно, но я не хочу. По двум причинам.

Все замирают в ожидании.

— Господа. Я не могу понять, с чего вы решили, что меня привлекают лавры Александра Павловича? Отцеубийство — тяжкий грех, и мне вовсе не улыбается брать его на душу.

Молчание становится гнетущим.

— Я хочу сказать вам, что никогда не забуду вашей преданности и верности. Даже не будучи императором, я найду способ выразить вам, господа, свое благоволение. Но я очень прошу вас, друзья мои: пощадите моего несчастного отца!

Мне удается почти идеально сымитировать срывающийся голос. Заговорщики в растерянности. Те, что помоложе опускают головы, те, что постарше мрачнеют взглядами. Видимо им и в голову не могло прийти, что цесаревич откажется от престола из сыновней любви…

— Ваше Величество! Разрешите? — давешний конно-гренадер встает передо мной. — Штабс-ротмистр Гревс. Поверьте, Ваше Величество: мы готовы предпринять все необходимые предосторожности, чтобы сохранить жизнь вашего отца.

Вполне возможно, что этот парень говорит искренне. Ну, прямо так и рисуется эдакая идиллическая картина: собственный конвой добровольно сложил оружие, дворцовые гренадеры дружно салютуют в последний раз низложенному императору и в первый — новому. И отправляется бывший император разводить помидоры в деревне. Или по грибы ходить. Тишь, гладь, да божья благодать… Но как-то сразу встала перед глазами другая картина…

… Желтые каменистые дороги, обжигающий ветер, отчаянный, беспросветный ужас. Война в Афганистане зацепила меня самым краешком. Я влетел в завершающий этап этой уродской войны, последнего позорища великой Империи. Отделался сравнительно легко, но даже здесь нет-нет, да и подскочит на постели облитый холодным потом нынешний «Наследник Престола Российского» с рвущимся из распяленного рта криком: «Духи! Духи справа!»

…Эта операция должна была привести к ликвидации банды какого-то курбаши. Как его звали — режьте меня на части — не помню! Вылетело. А, может, и не удосужились сказать — у нас в армии младшим сержантам последние оперативные сводки не докладывали. Но операцию эту я запомнил навсегда.

Замысел был, в принципе, прост и незатейлив как мычание. Т-72, пара бэмпэшек и десяток пустых грузовиков имитируют грузовую колонну. Душманы, ясен день, на нее нападут, польстившись на легкую добычу, тут из-за холмов появится кавалерия в виде роты вэдэвэшников при вертолетной поддержке и все — можно вертеть дырочки для орденов.

В один из грузовиков-приманок я и был посажен в качестве водителя. Причем наш капитан Остапенко (царствие ему небесное, хороший был мужик!), понимая, что мы все участвуем в ловле на живца в качестве последнего, уверил нас, что опасности почти никакой нет, и что для нашей безопасности приняты все мыслимые и немыслимые меры. Затем сам залез в один из грузовиков, и мы поехали…