Господин канонир (СИ)

— Наши длятся так долго, будто мы попали в тянущийся воздушный фронт неудач. Но я — капитан «Воблы» и именно на мне лежит ответственность. Мне надоело без всякого толку полоскать паруса! Еще немного, и «Вобла» порастет лианами, превратившись из корабля в дрейфующий остров! Мы пираты! Мы идем туда, где чуем запах наживы!

— Нельзя получить все сразу, прелестная капитанесса, — вкрадчиво заметил «Малефакс», его голос едва ощутимым порывом ветра пролетел над столом, — Да, в южных широтах нет оживленного судоходства, а самый крупный куш, который мы можем сорвать — груз копры или трепангов. Но ведь в этом есть и хорошие стороны. Например, мы не подставляем брюхо под вражеские ядра. Этим и хорошо нейтральное воздушное пространство вдали от оживленных торговых ветров.

— Как далеко мы от воздушных границ Унии? — требовательно спросила она.

— Мне не требуется заглядывать в карты, — самодовольно сообщил гомункул, — Триста сорок миль к югу от южной оконечности Готланда. До границ Формандии, полагаю, будет немногим больше, около четырехсот…

— Слишком далеко от торговых ветров и больших островов, — капитанесса склонила голову над столом, — Мы болтаемся в воздушном океане точно медуза, пытаясь нащупать добычу вслепую.

— И правильно делаем, — прогудел Дядюшка Крунч, фокусирующие механизмы его линз негромко жужжали, — В последнее время Уния подняла слишком много швали для охраны торговых ветров, а «Вобле» ни к чему вступать в открытый бой. Мы, пираты, как хищные рыбы — откусываем кусок и уходим.

Капитанесса встретила его слова без воодушевления.

— Слишком уж тяжело в последнее время найти этот кусок, — пробормотала она, — И все чаще у меня складывается ощущение, что времена вольного пиратства мал-помалу заканчиваются. Уния перестала высылать за флибустьерами армады боевых кораблей. Куда проще перекрыть все крупные потоки фрегатами, выжать любую опасность из ключевых точек, подальше к переферии, где из добычи — лишь водовозы да рыбные сейнера. Так что если мы… Шму!

Шму вздрогнула и еще сильнее ссутулилась над тарелкой, испуганно глядя на капитанессу сквозь всклокоченные и перепачканные пылью пряди волос.

— Может, ты и умеешь передвигаться невидимо для глаза, госпожа ассассин, но вот овощи в твоей тарелке этим качеством не отличаются. И я прекрасно вижу, как они отправляются под стол!

— Я н-не очень голодна… — пробормотала Шму, становясь еще более угловатой, чем обычно.

— Ты тоще засоленной селедки, которая пережила два кругосветных путешествия, — отрубила капитанесса, — И пока ты на этом корабле, тебе придется питаться, как человеку!

Габерон, не удержавшись, послал Шму одну из своих самых многозначительных ухмылок, лукавую, с полунамеком, отчего ассассин сперва побледнела, как смертельно больной, а затем проглотила не жуя сразу половину огромной картофелины и еще некоторое время тихо икала, едва не закопавшись носом в тарелку.

— Паяц, — буркнула капитанесса, наблюдая за этим, после чего повернулась к остальным, — Господа пираты, нам нужны новые охотничьи владения. Где грузовые шхуны тяжелы и ленивы, как объевшиеся караси, а канониры косоглазы от рождения. Сегодня мы берем новый курс.

Дядюшка Крунч негромко заворчал.

— Не слишком ли поспешно? У твоего деда было заведено, чтоб экипаж тоже принимал участие в подобных решениях. Это называлось капитанским советом.

Алая Шельма смерила своего механического старпома презрительным взглядом.

— Разве воля капитана не священна на его корабле?

— Священна, — голем уважительно склонил большую, как мортирная бомба, голову, — И последнее слово всегда за ним. Но иногда даже мнение юнги может быть ценным. Опытный капитан всегда уважает свою команду и своих офицеров.

Алая Шельма некоторое время хранила презрительное молчание, задрав немного порозовевший подбородок. Но сохранять такую позу за обеденным столом было слишком неудобно.

— Ладно, — буркнула она, выдыхая воздух и обводя собравшихся взглядом, — Я готова выслушать каждого из вас. Пусть начнет Тренч, ему полезно думать как пират.

Бортинженер ссутулился — он все еще не привык быть центром всеобщего внимания.

— Меня не очень-то тянет в Унию, — признался он, немного смущенно, — Лучше идти слабым ветром, но не рискуя налететь на шквал, чем рисковать всем, что имеешь. Уния — это всего лишь три государства, а не весь мир.

Габерон одобрительно кивнул. Мальчишка, может, и выглядел как запеченный карась, но обладал способностью говорить дельные вещи, а еще многое умел подмечать — не лишнее качество для любого корсара.

— Ну и куда тянет твою душу? — хмуро поинтересовался Дядюшка Крунч.

— Дальше юг, — кратко отозвался Тренч, проглатывая кусок сыра, — К Иберийским островам. Я читал, там прежде были богатые края, китовая кость, серебро…

Голем издал протяжный скрежещущий звук, крайне немелодичный на взгляд Габерона. Возможно, среди абордажных големов это считалось смешком.