Господин, которого убили дважды

Рядом с окном, в самом углу гостиной, Алексей увидел троих человек. Первая дама – старшая Реутова, как догадался Алексей, была одета в строгое чёрное платье. Она была по-девически статна, хотя на лице её уже появились первые морщины. Рядом с ней, облокотившись о подоконник, стоял молодой мужчина, невероятно похожий на неё. Те же серо-голубые глаза и прямые светлые волосы, тот же орлиный профиль – всё свидетельствовало о том, что это её сын. Чуть поодаль прохаживалась девушка в чёрно-коричневом платье. Из-за пышных рукавов жиго2 её и без того тонкая талия казалась осиной.

– Юлия Михайловна, позвольте представить вам моего племянника, Алексея Николаевича Якунина.

– Чрезвычайно рад встрече, – сказал мужчина, поцеловав даме руку. – Позвольте выразить вам мои глубочайшие соболезнования.

– Спасибо, – она улыбнулась по-светски, прохладно и надменно. – Разрешите представить вам моего сына, Павла Александровича.

– Приятно познакомиться, Алексей Николаевич. Анна Васильевна много о вас рассказывала, – с улыбкой сказал мужчина.

Пока Юлия Михайловна отвлеклась, чтобы позвать дочь, тётушка отошла, а мужчины продолжали молчать. Мысли Павла были заняты чем-то другим.

– Алексей Николаевич, могу ли я обратиться к вам с просьбой? – наконец заговорил он.

– Разумеется. Я в вашем распоряжении.

– Я недавно видел в окне невысокого рыжеволосого мужчину, у него был тёмно-зелёный галстук-бабочка. Быть может, вы знаете этого человека?

– Должно быть, вы говорите о Дмитрии Елизарове? Я не припомню других рыжеволосых знакомых у тётушки.

– Должно быть. Благодарю вас. Прошу меня извинить, но я отойду: мне нужно поговорить с ним, – с этими словами Реутов отправился на поиски Елизарова.

– Алексей Николаевич, я хочу представить вам свою дочь, Марью Александровну, – не успел Павел отойти, как перед Алексеем появилась Юлия Михайловна.

– Я очень рад нашему знакомству.

– Спасибо, это взаимно, – младшая Реутова, как и положено молодой и хорошенькой девушке, стыдливо улыбнулась, а щёки её зарделись румянцем.

– Раз уж я не буду иметь честь танцевать с Марьей Александровной, то быть может, я могу угостить вас чем-нибудь?

– Благодарю, мы с Машей будем весьма рады шампанскому, – сказала Юлия Михайловна.

Марья залилась краской и смущённо проговорила:

– Прошу меня простить, но я совсем не люблю шампанского. Извините, пожалуйста, я вовсе не…

– Всё в порядке, – прервал её тираду извинений Алексей и ушёл за напитками. Краем уха он услышал гневный шёпот Юлии Михайловны, отчитывавшей дочь. Когда Алексей вновь подошёл к ним с бокалом шампанского для старшей Реутовой, осведомилась:

– Я слышала, Алексей Николаевич, что вы служите. Должно быть, вы офицер?

– Имею честь быть поручиком.

– Военное дело – это так страшно… А вам приходилось убивать, Алексей Николаевич? – спросила, взволнованно взглянув на него, Марья.

«Какое чистое и наивное создание», – подумал, улыбнувшись, Якунин, а затем покачал головой.

– Я никогда не был на войне, да и на дуэлях не убивал. Но то, о чём вы говорите, Марья Александровна, дело весьма нехитрое. Человек по природе своей склонен к жестокости.

– Боюсь, что здесь я с вами не соглашусь. Как может ребёнок, невинный ангел, быть склонен к жестокости? – вмешалась в разговор старшая Реутова.

– Вы правы, Юлия Михайловна, в том, что мы рождаемся непорочными, однако, с каждым годом становимся лишь хуже, – он устало улыбнулся, – Прошу меня извинить, но я должен отойти. До скорой встречи!

Когда они попрощались, а светская беседа была закончена, Якунин пошёл на улицу, чтобы немного подышать свежим воздухом и встал, прислонившись к раскидистому дуб.

Что может быть прекраснее майской прохладной ночи? Отблески луны падали на водную гладь пруда, в которой отражались берёзы, покрытые нежной молодой листвой. Аромат сирени и цветущих яблонь дурманил, и на душе было хорошо и легко, как бывает только у наивных гимназистов и влюблённых.

Где-то за спиной Алексея послышался шум.

– Ах, вот вы где, ненаглядная моя!  – в тоне говорившего чувствовалась ирония, не предвещавшая ничего доброго.

– Дмитрий, я…

Женский голос… Да это же Софья! Якунин резко обернулся. Перед его глазами предстала она, а рядом –  невысокий рыжий мужчина с зелёным галстуком-бабочкой на шее – Дмитрий Елизаров, её муж.

– Думаете, я не видел, как вы смотрели на него?

Софья что-то тихо сказала, потупив взгляд. Его лицо покраснело, а голос задрожал от ярости:

– Не забывайте: всё, что у вас есть, эти наряды, эти деньги, да хоть то, что ваш отец ещё не умер от голода – всё это только благодаря мне! И какая за это благодарность? Вы даже ребёнка мне не можете подарить, а теперь решили ещё и изменить? Помните: стоит мне захотеть, и ваша карета превратится в тыкву, а сами вы умрёте в нищете!

Они оба замолчали, и тишину прерывали лишь всхлипы Софьи.

– А всё же мне интересно, – мужчина усмехнулся в усы, – это заиграли мещанские корни вашей маменьки или же вы решили уподобиться дамам полусвета?

– Как вы можете! Я… я ненавижу вас! – она разрыдалась и закрыла лицо руками.