Господин легкого поведения

— Нет! — возмутился Кравцов моему предположению. — Так, знакомый. Раньше в школе учились. — Он допил виски и сказал, что пора в бой. Первым бастионом явилась рулетка. Щедрость Кравцова не знала предела. Он выделил мне пятнадцать белых фишек по одной условной единице и три красных по пять. Я поставила их перед собой в два столбика, размышляя. В казино отличная охрана, и особых проблем я не ждала, хотя готова была к ним, если бы они возникли. Часть меня постоянно оценивала окружающую обстановку, поддерживая рефлексы и тело в режиме ожидания. Публика у стола собралась сплошь солидная. Никто не относился к игре чересчур эмоционально. Не было ни пьяных, ни юнцов, ни явных уголовников. Спокойная атмосфера для людей, решивших просто отдохнуть.

Перед тем как начать игру, Кравцов перебросился парой слов с крупье, посмотрел какие-то свои каракули в блокноте, выглядевшие диковинными письменами древних. Потом, после проведенного расчета, сделал ставки: на двенадцать — красные, на двадцать два и четыре — черные. На каждый номер он ставил по максимуму. Глядя с завистью на его черные фишки по сто единиц, я скромно поставила свою мелочь на третью дюжину, а красные фишки пока придержала. Дюжины оплачивались один к трем. Крупье привычным движением запустил рулетку. Негромкие разговоры игроков за столом стихли. Было видно, как Кравцов подался вперед. Я почти физически ощущала волны напряжения, рвущиеся из него. Лицо покраснело. Глаза загорелись зловещим огнем. Он быстро ослабил галстук и кашлянул. Под взорами игроков шарик, закончив свое путешествие, лег в пронумерованную ячейку.

— Тридцать три черные, — громко объявил крупье. Разговоры возобновились снова. Кто-то радовался, но большинство готовили новые фишки. Я посмотрела на Кравцова. Тот вновь погрузился в расчеты. Первую неудачу он пережил спокойно, а мой выигрыш в сорок пять условных единиц будто и не заметил. В следующий раз я поставила на первую и вторую дюжины, а Кравцов на четыре номера из второй дюжины.

— Семь красные, — объявил крупье.

Первая дюжина. Я опять выиграла, но уже лишь тридцать единиц, так как ставка на второй дюжине проиграла. Кравцов, глядя в свой блокнот, грустно курил. К нему приблизились двое мужиков серьезного вида в дорогих костюмах, поздоровались и пошли к лестнице, ведущей наверх, где располагался ресторан.

Игра возобновилась. Положившись на свою интуицию, я продолжала ставить на дюжины. Шесть ставок удалось выиграть, а две проиграла. Чистый выигрыш составил сто девяносто одну единицу, то есть тысячу девятьсот десять рублей. Следующие четыре ставки я пропустила, просто сидела и курила, наблюдая за игроками. Кравцов к этому времени проиграл тридцать пять тысяч. Стоявшая позади него официантка по первому требованию принесла ему виски. Выпив, он продолжил и быстро проиграл еще тридцать тысяч. Я поставила лишь однажды и, проиграв тридцать единиц, больше не играла.

— Это какая-то полоса невезения, — бросил мне Кравцов, пересчитывая оставшиеся фишки.

— Наверно, это знак свыше прекратить игру, — глубокомысленно заметила я, бросив взгляд на часы. — Уже двенадцать. Завтра нам нужно быть со свежей головой.

— На том свете выспимся, — отмахнулся от меня Кравцов.

— Аркадий, ну что ты делаешь вид, что не замечаешь меня? — раздался рядом мужской бас с хрипотцой.

Мы с Кравцовым одновременно обернулись. Двойник знаменитого барда подсаживался на освободившееся у стола место.

— Я действительно тебя не заметил. Некогда мне глазеть по сторонам, — с раздражением сказал Кравцов.

— Не представишь мне свою спутницу? — спросил с мягкой улыбкой незнакомец, касаясь рукой плеча моего шефа. Кравцов с отвращением на лице дернул плечом.

— Это коллега по работе, Евгения Максимовна Охотникова.

— Федор Крушилов, — представился мне незнакомец, пожал руку и протянул визитку, где значилось, что он художник. — Видите на стене панорама «Тарасовская слобода» — моя работа. Так что, если вам, Евгения Максимовна, понадобится что-то для оформления своего дома, обращайтесь. У меня масса интересных работ. Есть пейзажи, натюрморты, несколько картин на религиозные темы…

— Федор, не грузи. Она ничего не купит, — рявкнул на него Кравцов.

— Аркадий, ты какой-то злой, проигрываешь, что ли? — спросил художник у него с сочувствием.

— Евгения Максимовна, пойдемте в бар. У меня что-то в горле пересохло. — Кравцов решительно встал и потянул меня за собой.

— Возвращайтесь, я буду накапливать для вас положительную энергетику, — крикнул нам вдогонку художник.

— Прилип как смола, — бурчал Кравцов, продвигаясь к бару.

— На вид безобидный, — заметила я. Мы сели на высокие стулья, и Кравцов, заказав себе виски, снизил голос до шепота.

— Понимаете, я не хочу находиться с ним рядом. Это может негативно сказаться на моей репутации.

— Так что, на сегодня с игрой покончено? — осторожно спросила я.

— Нет! — воскликнул Кравцов. — Сейчас пропущу стаканчик, и вернемся в игровой зал.