Господин маг

— Вчера то же самое говорил, — прошептал стоявший рядом с Петей кадет: — Только секли вчера другого. Кажется, Брусникин его фамилия.

После чего уже другой преподаватель, куратор третьего курса, напомнил, что завтра — первый день занятий, так что на построении все должны быть в самом лучшем виде. А пока:

— Вольно! Все свободны до завтра.

Петя был в шоке. Если бы этот полковник Ячменеву просто в зубы дал, ничего удивительного в этом не было. Рукоприкладство, вообще, освященная веками традиция. Кстати, не самая плохая. Например, городовые с будочниками берега не теряют, знают, что могут в любой момент по сусалам получить. И ничего их обидчику не будет, если выше чином окажется. Даже если он в гражданском платье. Пете в лавке самому от подзатыльников и зуботычин все время уворачиваться приходилось. Но то — в лавке. А тут — кадета Академии, почти офицера, прямо на плацу и выпороть… Слов нет. Куда он попал?

Глава 4 Первые дни службы-обучения

— Ничего, желторотики, — мимо проходил кто-то с третьего курса: — Доживете до второго семестра, пороть больше не будут. А пока вас еще даже кадетами считать нельзя, хорошо, если половина останется.

Интересное откровение. Ведь, действительно, второй и третий курс по длине строя различались несильно, а вот первокурсников было чуть не вдвое больше. Это что же, такой отсев чудовищный?

Переживания от зрелища порки сокурсника ушли на второй план. Петя готов хоть каждый день порку терпеть, лишь бы не вылететь.

— Простите, ваше благородие, а что нас ждет в первом семестре? — обратился он уже, практически в спину уходящему третьекурснику.

— Сами увидите, — бросил тот через плечо и нехорошо рассмеялся.

Буквально через пять минут в казарме почти никого не осталось. Новички дружно ломанулись в город приводить в порядок свою форму. Осталось буквально несколько человек, в том числе Петя. Тратить деньги на то, чтобы ему отгладили форму, он не собирался. За годы работы в галантерейной лавке пользоваться утюгом научился неплохо. Тем более что в следующей комнате за сортиром и умывальниками вдоль стены стояло несколько гладильных досок, а рядом на стене висели в хитрых подставках утюги. Всего пять. Конечно, если бы сюда вся казарма ломанулась, поделить их было бы трудно, но сейчас-то Петя был здесь один.

Утюги были самыми дешевыми. Кусок железа, который на огне греют. Видимо, чтобы не было жалко, если украдут. А вот подставки на стене оказались нагревателями. Возможно, магическими. Или еще что к ним подведено было, Петя не знал. В лавке у Куделина утюг просто на плиту ставили, а дома мать и вовсе без глажки обходилась. «Само отвесИтся».

Форма на нем была в полном порядке, и снимать ее с себя он не собирался. Удобно, когда два комплекта есть. Вот сменной и занялся. Выгладил, подшил подворотничок, повесил на плечики в шкаф. Сапоги сменные (обе пары) тоже начистил, равно как и пряжки на всех ремнях. После чего все-таки вышел в город — поискать недорогую баню, чтобы вымыться самому. Естественно, нашел. К сожалению, она была тут единственной, но предоставляла услуги на самую разную толщину кошелька. От шайки с горячей водой в общем зале, до кабинета с отдельным бассейном и девочками. Пете даже интересно стало, кто последним набором воспользоваться может. Преподаватели Академии? Или среди кадетов есть настолько богатые? Впрочем, какая разница. Все равно, не для него. И, кстати, в Песте банные услуги стоили раза в два дешевле.

Когда вернулся вечером в казарму, там царила суета. Почти все вернулись и занимались тем, чем сам он занимался до выхода в город. То есть чистили сапоги и пряжки. Некоторые обращались за помощью, не всегда вежливо, особенно усердствовали дворянчики из Путивля, расположившиеся на соседних койках. С какой стати? Потому что земляк и родом из мещан? Здесь он такой же кадет Академии, а не их денщик. Хорошо хоть с кулаками не кидались. Так что Петя посетил ужин в первых рядах и поскорее улегся, вроде как, спать, чтобы отстали. А на самом деле — довольно долго медитировал, продолжая тренировать магическое зрение.

Причем когда медитация стала переходить (и перешла) в сон, зрение совершенно точно продолжало потихоньку совершенствоваться. Непонятно как, но Петя был в этом абсолютно уверен. Во сне он также продолжил наблюдать за сеткой каналов, хотя и знал, что спит. Бывает и так. И во сне ему легко удавалось выделить любой фрагмент этой паутины и рассмотреть его как бы в увеличительное стекло (Куделин с таким иногда товар проверял), так что делались видны мельчайшие детали, и проявлялись еще более тонкие капилляры. Более того, он чувствовал, что может на эти капилляры влиять — менять их положение, вытягивать, делать толще, даже дополнительные выращивать. И не делал это только потому, что страшно стало вред собственному здоровью нанести.