Господин Малоссен

Огненная грива его сразу померкла. В дрожащих руках появилась палочка. Он еле ходит. Впервые ему приходится читать слово «конец» на экране своей жизни.

И это еще не все.

Ты увидишь, худшее никогда не кончается.

Всегда остается порядочный кусок.

Остатки сладки.

Немало можно наскрести.

Желая оправдаться, Рональд пришел к Сюзанне и Жюли. Цель визита: спасти «Зебру», превратить ее, как и задумывалось, в фильмотеку старого Иова, в храм кинематографа, как говорил Маттиас, учреждение на веки вечные. На какие деньги? На его сбережения. Рональд, видишь ли, решил выйти из тени, прежде чем уйти в небытие, продать свое собрание живописи, чтобы его наследники не растерзали в клочья полотна, стараясь урвать побольше, и отписать необходимую часть выручки Сюзанне – в Фонд Иова Бернардена. И вот мы уже в салоне Гранд Отеля «Такого-то», слушаем, как молоток оценщика размашисто отбивает такт вальса миллионов. Мы – это Жюли, Сюзанна, Жереми (который считает себя обязанным документировать каждое событие, с тех пор как Королева Забо посвятила его в романисты), Клара и я. Так как твое прибытие ожидается в ближайшие дни, Жервеза с профессором Бертольдом напоследок еще раз проверяют твое снаряжение. Они отправили нас с твоей мамой прогуляться и просили не торопиться с возвращением. Так что мы доставляем Жервезу в клинику на желтеньком «пежо» твоей мамочки и всей семьей отправляемся почтить своим присутствием распыление Вламинков, Валадон, Сера, Пикассо, Браков и прочих Сутиных, Джиммов Дайнов и Лаклаветинов из эклектической коллекции Флорентиса, под пристальным взглядом парижского бомонда, при слабом попискивании калькуляторов бомонда токийского. В итоге получается кругленькая сумма.

– Которую мои наследники вложат в какую-нибудь дурь, я в них нисколько не сомневаюсь, – брюзжит старик Рональд, расположившийся между Сюзанной и Жюли.

Шедевры, выставляемые на аукцион и снимаемые на пленку, сменяют друг друга на экране в такт танцующему молотку, и, когда с каждым третьим ударом они соскакивают с мольберта, создается странное впечатление: они как будто переходят в мир иной. И вместе с ними, как ни в чем не бывало, уходит сама жизнь Рональда.

А Рональд тем временем наклоняется к уху Сюзанны:

– Следующий лот касается непосредственно вас, Сюзанна, он должен с лихвой покрыть расходы на будущую фильмотеку.

Что и подтверждает аукционист, объявляя коллекцию, выставленную на торги с поразительно высокой стартовой ценой «единственной в своем роде». Экспонат – внушительный фолиант в кожаном переплете – появляется на пюпитре перед объективом кинокамеры. Внимательные бинокли, затаенное дыхание, напряженное ожидание…

– Ничего себе постановочка, – шепчет Жереми.

Рука фокусника в белой перчатке открывает наконец эту книгу: очевидно, старый пергамент, который Рональд откопал на какой-нибудь свалке средневековых древностей.

– Смотрите внимательно.

– Что это? – спрашивает Жюли.

Ответ вспыхивает на экране в сопровождении голоса аукциониста: монах за письмом прижимает руку к груди, воздев очи к небу, одновременно с мольбой и твердостью, что придает его взгляду сложное выражение силы и смирения.

– «Святой Августин» Ботичелли, – объявляет голос аукциониста, – фрагмент фрески Огнисанти во Флоренции.

Жюли вскакивает, едва удержавшись от крика, а голос продолжает:

– Это не репродукция и не эскиз флорентийского мастера, о чем, казалось бы, свидетельствует необыкновенно точное воспроизведение цветовых сочетаний, нет, это татуировка, выполненная на коже женщины.

Возгласы взбудораженной толпы. Ужас Жюли, которая едва находит в себе силы прошептать:

– Рональд, где вы это взяли?

– О! Это долгая история…

Которую Рональд не успевает нам поведать, так как чей-то очень знакомый голос шепчет ему на ухо:

– Вы арестованы, господин де Флорентис. Дивизионный комиссар Лежандр и двое его инспекторов в штатском вырастают у нас за спиной. Инспекторы скромно подхватывают старичка под локти.

– Вы арестованы за соучастие в убийстве девушек, татуировки которых находятся в этом томе.

И, пока полицейские выпроваживают Флорентиса к выходу, дивизионный комиссар Лежандр одаривает меня приветливой улыбкой.

– Нисколько не удивлен встретить вас здесь, господин Малоссен, и надеюсь в скором времени вновь видеть вас у себя.

С другого конца высококлассный зазывала, ничего не видя и не слыша, продолжает в запале:

– Татуировки, составившие данную коллекцию, принадлежат представителям разных ремесел. Здесь вы найдете татуировки сообщества мясников, относящиеся к XIX веку, а также – мастеров-стеклодувов, датируемые еще более ранней эпохой, не говоря уже о серии татуировок, выполненных на теле проституток, о чем свидетельствуют шесть образцов, воспроизводящих знаменитейшие творения итальянского Возрождения и фламандских живописцев, в том числе и эта замечательная копия «Святого Августина».

Он охотно и дальше распространялся бы на эту тему, но Лежандр прервал его, объявив, что лавочка закрывается, и конфисковал ценнейший экспонат как вещественное доказательство.

66