Господин мертвец

— Что вы тут делаете среди ночи? — Крамер нахмурился, с одной стороны разыгрывая раздраженное удивление, с другой — не скрывая его неискренности, — Решили попрактиковаться в фортификации вместо сна? Похвальное стремление, рядовой Гербель. Раньше я не замечал у вас подобных стремлений. Очень похвально для солдата! Или же это дезертирство?.. — особые лейтенантские нотки сделались вощеными, гладкими, вкрадчивыми, — Покинули ночью расположение части… Думаю, оберст выразит свое неудовольствие, узнав, что сразу четверо его солдат пойдут под трибунал, особенно в такое время, когда каждый штык на счету. Что, рядовой Гербель, вы хотите что-то сказать? Разрешаю обратиться.

— Господин лейтенант, — Людвиг повернулся к командиру лицом, ловко укрыв за корпусом руку с зажатым в ней ножом, — Разрешите доложить. В расположение взвода ночью проник мертвец. Караульный его заметил, таящегося. Что-то выискивал, как нам показалось. Был взят нашим дозором с оружием в руках. Оказал сопротивление, вот, сломал бедняге Дикману руку, как можете видеть. Опасная тварь, посланная тоттмейстером с явно недоброжелательной целью…

— Этот? — взгляд Крамера скользнул по Дирку короткой серой кривой, лишь немного остановившись в области живота, — Понятно. И как он оказался здесь? Это довольно далеко от расположения вашего взвода, рядовой Гербель. И удивительно близко к тому месту, где вы разделали предыдущего мертвеца.

«Вот как он нашел, — понял Дирк, — знал, где искать. Молодчина лейтенант. Видно, узнал, что я отправился к штальзаргам, но пропал на полпути, и заволновался».

— Изволите видеть, господин лейтенант, — отрапортовал Людвиг, — Приступили к полевому допросу. Нечисть ведь. Мы так думаем, наслан своим поганцем-тоттмейстером для ритуального убийства кого-то из офицеров.

— О.

— Всякому известно, у тоттмейстеров вся сила магильерская на крови зиждется. Им кровь свежая — как нам воздух. Вот и рассылают своих тварей по ночам. Только за эту неделю из полка трое пропали…

— Этих троих я прикажу расстрелять лично, — сказал Крамер, когда их задержит первый же разъезд, — Ну и как, рассказал он вам что-то важное?

— Еще не успели приступить, господин лейтенант. Но у нас расскажет, не сомневайтесь.

— Я сомневаюсь только в том, рядовой Гербель, правильно ли я поступил, когда три месяца назад не отдал вас под трибунал за кражу и поножовщину. И пока сомнения не в вашу пользу. Отпустить мертвеца!

Сказано было негромко, но так веско, что дернулся даже привыкший держать себя в руках Людвиг. Эрнст тяжело дышал, глядя себе под ноги, явно не намереваясь вступать в щекотливый разговор с начальством. Артур баюкал свою руку, но делал это немного более усердно, чем человек, испытывающий настоящую боль. И только Пауль исподлобья глядел на лейтенанта, то и дело ощупывая свою развороченную челюсть. Услышав приказ, он издал какой-то неразборчивый выкрик, вмещающий в себя и злость и отчаянье.

— Что такое, Краузе? — лейтенант повернулся к нему с великолепным удивлением на лице, — Вы изволили что-то сказать? Извините, не разобрал.

— Он… Мы желаем напомнить, — сказал за него Людвиг, в сдерживаемой ярости медленно тянущий слова, — Господин оберст фон Мердер не далее как вчера изволил заметить, что тоттмейстерские мертвецы не являются ни военнослужащими, ни людьми в полном смысле этого слова. И их порча, даже если таковая воспоследует, не наказывается по всем военным законам.

Но Крамер не позволил сбить себя с толку.

— Вы видите тут господина оберста? — поинтересовался он, — Нет, господин оберст ведь не пытает пленных на рассвете, спрятавшись в разрушенном блиндаже. Зато тут есть я, рядовой Гербель, ваш командир. Который приказывает — разрезать веревки и отпустить мертвеца в любом направлении.

И опять в темных глазах Людвига что-то скользнуло. Что-то едва видимое на поверхности, верткое. Что-то, отчего Дирку захотелось крикнуть Крамеру, чтоб предупредить. Но он благоразумно воздержался от крика. Лейтенант держится более чем уверенно, его командирский голос в сочетании с ядовитой иронией заставили этих головорезов потерять уверенность, стушеваться. Лучше не вступать в его партию, пока все не закончилось. О том, как все может закончиться, Дирк предпочитал не думать.

— Господин лейтенант… — голос Людвига уже не мог скрыть злости, залязгал, — Отпустить эту падаль? Он же покойник, мертвец зловонный, убийца и адская погань. Отпустим мы его, так он этой же ночью горло кому-то перегрызет! Он не человек, господин лейтенант, но чудовище, которое человеком притворяется. И внутри у него, можете видеть, только труха да гниль… Урод он нечеловеческий, вот что. И вы к такому уроду доверие, значит, проявляете? Милость божескую? Отлично, господин лейтенант! Отлично!

Крамер смотрел на него холодно, продолжая слепить фонарем. Он тоже был на взводе. Тем труднее ему было казаться спокойным и даже насмешливым.