"Господин мертвец" (СИ)

- Не останавливаться! - отрывисто сказал Дирк Тиммерману, взявшемуся чистить свой пулемет от мгновенно налипшей грязи, - Мы будем двигаться вперед, пока не выжжем это змеиное гнездо. Или не услышим «Санктус[53]»!

- Гимны мне ни к чему, господин унтер… Я из неверующих. А вот французские ругательства я бы мог слушать бесконечно…

Где-то неподалеку взорвалась еще одна граната, оставив в ушах неровный вибрирующий звон.

- Наши уже там! - отчетливо крикнул Тиммерман, почти прижавшись шлемом к лицу Дирка.

- Отчего ты решил?

- Выстрелы. Кто-то уже прорвался к штабу.

Выстрелы? Дирк прислушался и как будто расслышал частые пистолетные хлопки, доносившиеся с той стороны, где, судя по схеме, располагался штаб. Без сомнения, где-то там шел бой, и весьма ожесточенный. Значит, кто-то прорвался к штабу прежде «Висельников».

- Пистолеты хлопают, - убежденно сказал Штейн, замерший по другую сторону прохода, - Головой ручаюсь, наши.

Мертвецы переглянулись. «Веселые Висельники» редко брали на штурм пистолеты.

- Полагаю, мы можем поздравить лейтенанта Крамера, - пробормотал Дирк, криво усмехнувшись, - Он добился своего. Первый проник в штаб.

- Вопрос в том, осталось ли от него достаточно много, чтобы можно было прицепить «Железный крест» на останки, - проворчал Мертвый Майор, подбирающий одной рукой французские гранаты.

- Шансов мало, - кивнул Тиммерман, - Если я не ошибаюсь, он двинулся по прямой и теперь в самом аду. Много у него людей было?

- Не больше дюжины.

- Ему не стоило соваться вот так.

- Вы плохо знаете нашего лейтенанта Крамера, рядовой Тиммерман, - Дирк вздохнул, - А теперь, полагаю, и вовсе никогда не сможете с ним познакомиться. Разве что мейстер и в самом деле рекрутирует его в Чумной Легион. Этот упрямый осел полез в самое пекло вместо того, чтобы подождать поддержки или хотя бы обойти лягушатников с фланга.

Дирку показалось, что где-то неподалеку взорвалась граната – лицо вдруг обдало волной теплого воздуха. Но разрыва не было, и звона в ушах тоже. Дирк провел холодной стальной перчаткой по щеке, ничего не понимая. Жар, плывущий в воздухе, в какую-то секунду достиг наибольшей температуры. Наверху, на поверхности, затрещала враз высохшая и обугленная трава. Почти сразу жар стал таять, уступая место холодной фландрийской сырости. Что-то подобное испытывает человек, который в дождливый холодный день вдруг наклонился над жаркими багровыми углями кострища.

- Ух, - выдохнул Штейн, отворачиваясь, - Вы почувствовали? Чертовы пуалю притащили огнемет!

Дирк взглянул на Юльке, потом на Мертвого Майора и на Тиммермана. По крайней мере четверо в их штурмовом отряде понимали, что это значит. Штейн был слишком молод. Шперлинг вряд ли толком понимал, где находится. А о чем думал Варга, вряд ли вообще кто-то знал.

Неподалеку кто-то заверещал и пальба, на краткий миг смолкшая, возобновилась, но теперь в паническом рваном темпе. Так стреляют люди, слишком напуганные чтобы взять цель в прицел.

Дело плохо. Дирк в задумчивости погладил ладонью боек молота, уже изуродованный в некоторых местах следами столкновения со сталью. Штейн удивленно глядел на унтер-офицера, не понимая, отчего тот медлит с приказом. Они славно сбили спесь с французских гренадер, разбили наголову их отряд, теперь самое время устремиться вперед, развивая успех, ведь штаб совсем рядом, может в каких-нибудь пятидесяти метрах…

- Это не огнемет, - сказал одноглазый Юльке, когда стало понятно, что командир не собирается нарушать тишину, - Чувствуешь запах?

- Нет, - Штейн помотал головой.

- От огнемета разит, как от керосиновой лавки, - пояснил гранатометчик без особой охоты, - А тут другое. И дыма не видать. Понял, ты, воробей? Фойрмейстеры здесь.

- Фойрмейстеры?

Мертвецы не способны бледнеть, да и не рассмотришь цвет лица за хищно оскаленными чертами шлема, но Дирку показалось, что молодой «Висельник» побелел как молоко.

- Да, парень. И если тебе страшно, представь, что это просто такие большие зажигалки.

«…которые могут превратить тебя в серый пепел за двести шагов по мановению пальца», - хотел было добавить Дирк, но сдержался. Нечего нервировать Штейна, самому бы страх унять. И можно бесконечно уверять себя в том, что этот подкожный беспокойный зуд, томящий изнутри, не страх, а просто секундная слабость, растерянность – бесполезно лгать самому себе. «Хороший солдат – не тот, кто не боится, а тот, кто боится в свободное от непосредственной службы время», - вспомнил он собственную старую шутку. И подмигнул Штейну:

- Рядовой Юльке прав. Не все магильеры смертельно опасны. В сущности, они обычные люди, пусть и способны на всякие фокусы. И умирают они в точности как обычные люди. А вот им впору нас бояться. Потому что мы – не обычные люди. И умираем мы тоже… иначе.