Господин моих ночей (Дилогия)

Она оставалась с ним до самого вечера. Они сидели, тесно обнявшись, Тина рассматривала лицо мага — да, она наконец-то его видела — и слушала сбивчивые, торопливые клятвы. О том, что Нед заберет ее с собой, разорвет помолвку с навязанной невестой, и они с Гестиной никогда больше не расстанутся.

— Мне все равно, что ты варрийка, и лишена дара, — повторял он снова и снова. — Никто не посмеет встать между нами.

Ей так хотелось верить ему, и она… поверила. И ощутила себя почти счастливой.

— А когда я, едва дождавшись рассвета, прибежала к Неду, пещера оказалась пуста, — мамин голос вмиг потускнел. — Он исчез. Ушел, даже не попрощавшись.

Сначала Тина испугалась, что его схватили, но вокруг не было других следов, кроме ее собственных, а храмовники через день поймали своего сбежавшего усмиренного и спокойно уехали. И тогда она принялась ждать. Каждое утро приходила к убежищу, сидела и ждала. Ждала… Ждала… Но он так и не вернулся за ней. Бросил.

— Много лет спустя я осторожно расспросила старого служащего отца, который ведал в то время розыскными списками. В Слэдо и его окрестностях никогда не находили ни одного лагорца.

На последнем слове мама запнулась, прикрыла глаза, отдыхая, и я сжала ее руку, уже представляя, что услышу дальше.

Известие о неожиданной беременности…

Гнев отца…

Укоры и слезы матери…

Бесконечные расспросы и попытки узнать, кто «этот мерзавец», натолкнулись на твердое: «Я встретила его случайно. Он был в городе проездом и уже уехал. Имя? Не имеет значения». Герцог настаивал, негодовал, бранился, но добиться другого ответа так и не сумел.

Как ли Градж ни злился на дочь, он не переставал любить ее и сделал все, чтобы скрыть позор, который несмываемым пятном лег бы на репутацию семьи и погубил жизнь самой Гестины.

— Внебрачный ребенок незамужней девицы знатного рода — не просто бесчестие. По закону, меня отправили бы в монастырь, а тебя — в храмовый приют для служек Каари. Решать надо было быстро, и отец вспомнил о графе ли Норде, с которым познакомился в инспекционной поездке в провинцию. Вдовец с маленьким сыном, умный, честолюбивый, исполнительный, немногословный, он казался идеальным кандидатом. Не знаю, как они договорились, но папа взял с Лиммера скрепленную магическим амулетом клятву: никогда, ни при каких условиях не выдавать, что ты ему не родная дочь. А еще письмо, в котором мой будущий муж признавался, что, фактически, продал имя и честь в обмен на титул и состояние. По-моему, обнародования этого письма ли Норд всегда боялся больше, чем последствий от нарушения клятвы. Тем более, сейчас, — мама болезненно скривилась. — Репутация основателя новой королевской династии должна оставаться безупречной. Мы поженились, я уехала в подаренное отцом имение, где ты и родилась. В столицу я вернулась только через год, да и то ненадолго, так что никто ничего не заподозрил. Тогда же и узнала от матери, что тетушка Париза спешно продала дом в Слэдо и перебралась на юг, к морю. Больше мы с ней не виделись.

Ли Норд сдержал слово и никогда вслух не попрекнул жену, но ничего не забыл и не простил. Однако его нарочитая холодность, многочисленные любовницы и редкие супружеские встречи маму не огорчали. Ее устраивала уединенная жизнь в маленьком имении вдвоем с дочерью.

— Больше всего на свете я боялась, что тебе передались способности Неда. Когда Лиммер забрал вас с Талимом, чтобы показать храмовникам… Это были самые страшные часы в моей жизни. Благодарение Каари, жрецы ничего не обнаружили… Ты оказалась самой обыкновенной девочкой, абсолютно лишенной магического дара. Внимание Сахтара обошло тебя стороной.

— Но как такое возможно, мам? — не выдержала я. — Ты самая обыкновенная… Я самая обыкновенная… Если уж на то пошло, ты вообще не должна была забеременеть. А я — родиться, тем более, пустышкой. Насколько мне известно, только магиня способна понести от высшего. Исключительно по его желанию. И дети у них всегда наследуют дар отца.

— По поводу желания Неда ничего не могу сказать, а в остальном… Помнишь, я говорила, что сильно болела в детстве? — мама дождалась моего кивка и продолжила: — После смерти отца я перебирала бумаги, оставленные в тайнике, который он запечатал кровью нашего рода. Прямо папа, разумеется, даже там ничего не написал, но намеков оставил достаточно. В три года у меня случился спонтанный выброс магии, и отцу с помощью друга-храмовника удалось выжечь мой дар. Так они, по крайней мере, считали. Видимо не до конца.

— А я?..