Господин моих ночей (Дилогия)

— Откуда ты знаешь? Иди проверь… Нет, не ходи… Если и ты заболеешь, кто мне тогда поможет? Я уже по лестнице с трудом поднимаюсь, а на первом этаже даже спальни запасной нет. Отвратительный дом… Думала ли я еще полгода назад, что придется прозябать в этой конуре вместе с… Ну, что стоишь, дуреха? — резко оборвала она саму себя. — Беги за лекарем.

Тут уже я не выдержала.

— Со мной все в порядке, Нэсса, — крикнула громко, так, чтобы слышали за дверью. — Полночи не могла заснуть, вот и проспала… — А что, не соврала ведь, в самом деле, бодрствовала, а по какой причине, это уже мое дело. — Идите вниз, я скоро спущусь.

Женщины еще немного потоптались у дверей, а потом, если судить по звуку шагов, направились к лестнице.

Скоро недовольное ворчание Нэссы, сопровождаемое короткими сдержанными пояснениями служанки, стихло, и я откинулась на подушку, размышляя о том, как же мне поступить.

Наша помощница уже все знает, а остальным все равно придется сказать, и поскорее. Пока не явились обещанный высшим лекарь и маг, который должен поставить метки, и не застали моих родственников врасплох.

Вздохнула, вспомнив, как Уна отреагировала ночью на мой рассказ. Как искривилось в жалостливой гримасе лицо, как она запрокинула голову, сдерживая слезы, а потом осенила меня защитным кругом, схватила ладонь и неожиданно прижалась к ней губами.

— Да хранит вас Каари, моя маленькая госпожа, — только и произнесла. И разом вдруг засуетилась, замахала руками, отправляя меня спать.

Теперь осталось сказать маме и Нэссе.

Подняла руку, с любопытством рассматривая запястье. При свете дня знак почти выцвел, стал полупрозрачным — так сразу и не разглядишь. Но стоило осторожно коснуться его пальцем, обводя по контуру, и он словно пробудился. Стал резче, ярче, объемнее и еле заметно запульсировал. Быстро отдернула палец, как будто обожглась.

«Тебя известят о нашей следующей встрече, — всплыли в памяти прощальные слова высшего. — Но, если понадобится срочно связаться, нажми на печать и произнеси мысленно мое имя. Я услышу.»

Нет уж, не надо мне пока этого счастья. Маг, конечно, оказался не таким чудовищем, как я себе представляла, но чем позже он обо мне вспомнит, тем лучше. Вдруг у него появятся срочные дела и отвлекут его? Так что на новую игрушку — как там он ее называл? альтэ? — времени совсем не останется. Ни днем, ни ночью.

Усмехнулась своим наивным мечтам и решительно соскочила с кровати…

В комнате мамы никогда ничего не менялось — разве что пестрые букеты на столике, которые мы с Уной регулярно приносили ей из леса. А так, все, как всегда. Аккуратно застеленная кровать, приоткрытое окно, кресло возле него, и мама в кресле с вязанием. Очередная шаль была уже почти готова.

— Эли, — радостно обернулась мама, но стоило ей всмотреться в мое лицо, как улыбка тут же сползла с губ, а лоб пересекла тонкая тревожная морщинка. — Что случилось, родная?

Удар сердца…

Еще один…

От двери до окна — не больше десяти шагов, но мне казалось, пока я шла, минула целая вечность. Но и вечность, какой бы она ни была долгой, все-таки закончилась, а я так и не придумала, с чего начать разговор. Все доводы, объяснения, оправдания выходили нелепыми и жалкими. Поэтому я просто остановилась возле кресла, не отводя взгляда от маминого лица, приподняла рукав и обнажила запястье.

Не знаю, чего я ждала в этот миг. Недоумения… Замешательства… Любопытства… Слов, которые помогут мне собраться с духом и все рассказать… Но только не того, что услышала.

— Нхоран… Личная печать высшего… — ахнула мама, и тут же прикрыла рот ладонью, будто жалела, что не сдержалась, сказала лишнее.

— Нхоран? А я и не знала, что печать имеет имя. Откуда тебе это известно? Ты видела раньше такую же? У кого?

Удивление оказалось так велико, что вытеснило все другие чувства. Я даже на время забыла, что впереди — тяжелое для меня признание, и забросала маму нетерпеливыми вопросами.

Она не ответила. Сидела, всматриваясь в бледный знак на моем запястье так внимательно, что даже, кажется, моргать перестала, и молчала. Потом потянулась к метке дрогнувшими пальцами, словно желала дотронуться, но в последний момент быстро отвела ладонь, даже убрала ее за спину, так и не осмелившись коснуться.

Да что происходит?

— Ма-а-ам?..

Она подняла на меня взгляд, улыбнулась смущенно.

— Прости, солнышко, задумалась.

В зеленых глазах мелькнуло странное, озабоченно-виноватое выражение.

Задумалась? Это теперь так называется?

— Ничего не хочешь объяснить? — Я пододвинула стул поближе к креслу. Села. — Ты уже встречала похожую печать, верно? Где? Когда?

— Нечего особо объяснять, — мама отвернулась к окну. Теперь я не видела ее глаз, слышала только голос, тихий и какой-то уставший. — Ты же помнишь, в имении очень большая библиотека. Ее собирал мой отец, дед, прадед… все мужчины семьи. Она и перешла ко мне, последней в роду, по наследству. Лиммер никогда на нее не претендовал, и с удовольствием оставил весь «бумажный хлам» мне. Его не интересовали книги, лишь титул, имущество и положение, которые он получал в браке со мной.