Господин Никто

— Все случилось так, как я предвидел. Может быть, я слаб по части великих идей, зато в практических делах на меня вполне можно положиться. Вызвав через третье лицо своего приятеля в Софию, я дал ему для поддержания духа некоторую сумму, и мы обо всем договорились. В назначенный час мы с Младеновым очутились в условленном месте. Друг детства оказался опытным проводником, и, не случись у нас небольшой заминки, мы бы благополучно пересекли границу. Впрочем, вам все это, вероятно, уже известно…

— В общих чертах да. Но не мешает послушать заново.

Я колеблюсь. Не потому, что хочу кое о чем умолчать, нет — как раз в этот момент воздух сотрясает оглушительный твист и площадку снова наводняют пары; они танцуют с таким увлечением, что я начинаю опасаться, как бы при виде этих качающихся задов не заболеть морской болезнью. Наблюдая за мной сквозь табачный дым, Дуглас, кажется, все еще изучает меня.

— Произошла заминка. Нас обнаружили и открыли огонь. Может быть, Младенов большой политик, но тут он оказался трусом. Потеряв всякое соображение, он побежал не туда, куда нужно. Прямо на него из зарослей выскочил пограничник с автоматом в руках и, если бы я не выстрелил, отправил бы Младенова к праотцам. Солдат упал. Я потащил Младенова за собой, и мы спустились с обрыва на греческую территорию.

Перед нами снова вырастает кельнер в белом смокинге. Я посматриваю на него с досадой — он закрыл собой соседний столик.

— Выпьем еще по бокалу? — обращается ко мне Дуглас. — Я тоже умерен в питье, но ради такого вечера можно сделать исключение.

Пожимаю плечами с безразличным видом, и Дуглас кивает кельнеру, указав на пустую бутылку. Человек в белом смокинге хватает ведерко с льдом, исчезает как призрак, потом снова появляется, с виртуозной ловкостью откупоривает шампанское, наполняет бокалы, кланяется и опять улетучивается. Дама за соседним столиком медленно описывает полукруг своими темными глазами, затем взгляд ее, транзитом минуя нас, устремляется к входной двери.

— Ваше здоровье! — говорит полковник и отпивает из бокала. — Должен вам признаться, господин Бобев, что именно этот инцидент при вашем переходе через границу побудил меня вмешаться в дело и занять вашу сторону. Вы не маленький и, несомненно, догадываетесь, что ваши показания были соответствующим образом проверены. А так как мне свойственно из малого делать большие выводы, я после этого решил, что, как человек сообразительный, хладнокровный и смелый, вы можете быть нам полезны…

— О себе мне судить трудно, — говорю я равнодушным тоном. — Думаю только, что Младенов преблагополучно добрался до Парижа. В то время как меня целых шесть месяцев гноят в этой вонючей тюрьме.

— А может, что ни делается, все к лучшему, как говорят у вас, — улыбается полковник своими бледными губами.

— Лучшее для меня — Париж.

— Всему свое время. Попадете и в Париж. Впрочем, судя по вашему взгляду, нечто заманчивое для вас может быть не только в Париже.

— Тут другое дело, — отвечаю я, и мои глаза виновато оставляют брюнетку. — Когда полгода не видишь женщину, то и самая затрепанная юбка кажется богиней.

— Вы можете располагать любой юбкой, какая вам приглянется, — замечает Дуглас.

— Как бы не так! — бросаю я с саркастической усмешкой. — Вы, как видно, забываете, что даже костюм у меня на плечах не принадлежит мне.

— Вы имеете в виду сегодняшний день, господин Бобев, а я говорю о завтрашнем. Завтра вы проснетесь в чудесной вилле, с ванной, холлом, садом и прочими вещами, и сможете есть и одеваться по своему вкусу.

— А чем еще буду я заниматься на той вилле?

— Войдете в курс обязанностей, — неопределенно отвечает полковник, любезно наполняя мой бокал.

— Смогу ли я выходить? — подозрительно спрашиваю я.

— Пока нет…

— Значит, опять тюрьма, только люкс.

Дуглас энергично вертит головой.

— Ошибаетесь, дружище, ошибаетесь. Не о тюрьме тут речь, а о профессиональной предосторожности. Придет время, будете ходить, где захочется. А до тех пор, чтоб не было скучно, мы абонируем вам какую-нибудь юбку.

Он посматривает на меня с хитрецой, широко раскидывая руками.

— Выбирайте, господин Бобев! Выбирайте любую! Убедитесь на практике, что полковник Дуглас слов на ветер не бросает.

Жест седоволосого охватывает все заведение и многозначительно останавливается на баре, где на высоких стульчиках разместилось полдюжины вакантных красоток. Разметав их всех взглядом, я снова перевожу глаза на брюнетку, сидящую за соседним столиком.

— Ясно, — вскидывает руку Дуглас, и опять на его лице проступает бледная улыбка. — Понял, кому отдано предпочтение.

Он кивает кельнеру, опять появившемуся в окрестностях, что-то шепчет ему, тот угодливо улыбается и направляется к брюнетке. Подняв бокал, человек в сером заговорщически подмигивает мне, даже не взглянув в сторону соседнего столика. Он знает, что воля полковника Дугласа — закон.