Господин Паран

Он на цыпочках подкрался к двери и остановился, прислушался. Сердце его неистово колотилось. Он слышал только глухие удары у себя в груди да тоненький голосок Жоржа, все еще плакавшего в гостиной.

Тут над самой его головой опять раздался звонок, и он весь затрясся, как от взрыва; он нащупал замок, задыхаясь, изнемогая, повернул ключ и распахнул дверь.

Жена и Лимузен стояли перед ним на площадке.

Она сказала с удивлением, в котором сквозила некоторая досада:

- Ты уж и двери сам открываешь. А Жюли где?

Ему сдавило горло, он часто дышал, силился ответить и не мог произнести ни слова.

- Ты что, онемел? Я спрашиваю, где Жюли? Он пробормотал:

- Она.., она.., она ушла...

Жена рассердилась:

- Как ушла? Куда? Зачем?

Он понемногу оправился и почувствовал, как в нем закипает острая ненависть к наглой женщине, стоящей перед ним.

- Да, ушла, ушла совсем . Я ее рассчитал..

- Ты ее рассчитал?.. Рассчитал Жюли?.. Да ты в уме ли?..

- Да, рассчитал, потому что она надерзила и потому.., потому, что она обидела ребенка.

- Жюли?

- Да... Жюли.

- Из-за чего она надерзила?

- Из-за тебя.

- Из-за меня?

- Да... Потому что обед перестоялся, а тебя не было дома.

- Что она наговорила?..

- Наговорила.., всяких гадостей по твоему адресу... Я не должен был.., не мог слушать... - Каких таких гадостей?

- Не стоит повторять.

- Я хочу знать!

- Она сказала, что такой человек, как я, на свою беду, женился на такой женщине, как ты, - неаккуратной, ветреной, неряхе, плохой хозяйке, плохой матери и плохой жене...

Молодая женщина вошла в переднюю вместе с Лимузеном, - тот молчал, озадаченный неожиданной сценой. Она захлопнула дверь, бросила пальто на стул и, наступая на мужа, раздраженно повторила:

- Ты говоришь.., ты говоришь.., что я...

Он был очень бледен, но очень спокоен. Он ответил:

- Я, милочка, ничего не говорю; я только повторяю слова Жюли, ты ведь хотела их знать; и позволь тебе заметить, что за эти самые слова я и выгнал ее.

Она дрожала от безумного желания вцепиться ему в бороду, исцарапать щеки. В его голосе, в тоне, во всем поведении она уловила явный протест, но ничего не могла возразить и старалась перейти в наступление, уязвить его каким-нибудь жестоким и обидным словом.

- Ты обедал? - спросила она.

- Нет, я ждал тебя.

Она нетерпеливо пожала плечами.

- Глупо ждать после половины восьмого. Ты должен был понять, что меня задержали, что у меня были дела в разных концах города.

Потом ей вдруг показалось необходимым объяснить, на что она потратила столько времени. Пренебрежительно, в нескольких словах рассказала она, что выбирала кое-что из обстановки, очень, очень далеко от дома, на улице Рен, что, возвращаясь уже в восьмом часу, встретила Лимузена на бульваре Сен-Жермен и попросила зайти с ней в ресторан перекусить, - одна она не решалась, хотя и умирала с голоду. Таким образом, они с Лимузеном пообедали, хотя вряд ли это можно назвать обедом - чашка бульона и кусок цыпленка, - они очень торопились домой.

Паран ответил"

- Отлично сделала. Я тебя не упрекаю.

Тут Лимузен, до тех пор молчавший и стоявший позади Анриетты, подошел и протянул руку, пробормотав:

- Как поживаешь?

Паран взял протянутую руку и вяло пожал ее.

- Спасибо, хорошо.

Но молодая женщина прицепилась к одному слову в последней фразе мужа.

- Не упрекаешь... При чем тут упреки?.. Можно подумать, будто ты хочешь на что-то намекнуть. Он стал оправдываться:

- Да вовсе нет! Я просто хотел сказать, что не беспокоился и нисколько не виню тебя за опоздание.

Она решила разыграть обиженную и сказала, ища предлога для ссоры:

- За опоздание?.. Право, можно подумать, что уже бог знает как поздно и что я где-то пропадаю по ночам.

- Да нет же, милочка. Я сказал "опоздание", потому что не подыскал другого слова. Ты хотела вернуться в половине седьмого, а вернулась в половине девятого. Это и есть опоздание! Я все отлично понял; я.., я.., я.., даже не удивляюсь... Но.., но.., я не знаю.., какое слово подыскать.

- Ты произносишь его так, словно я ночевала не дома...

- Да нет же.., нет...

Она поняла, что его не вывести из себя, и уже пошла было в спальню, но вдруг услышала рев Жоржа и встревожилась:

- Что с мальчиком?

- Я же тебе сказал, что Жюли его обидела.

- Что эта дрянь ему сделала?

- Да пустяки: она его толкнула, и он упал. Она решила сама взглянуть на сына и торопливо вошла в столовую, но остановилась при виде залитого вином стола, разбитых графинов и стаканов, опрокинутых солонок.

- Что тут за разгром?

- Это Жюли, она...

Но Анриетта резко оборвала его"

- В конце концов это уже слишком! Жюли объявляет, что я потеряла всякий стыд, бьет моего ребенка, колотит мою посуду, переворачивает все в доме вверх дном, а тебе кажется, что так и надо.

- Да нет же... Ведь я ее рассчитал. - Скажите! Рассчитал!.. Да ее арестовать надо было. В таких случаях вызывают полицию!

Он промямлил;

- Но, милочка... Да как же я мог.., на каком основании?.. Право же, это невозможно...

Она пожала плечами с безграничным презрением.