Господин посол

На следующий день подзаголовком «Бывший посол в Вашингтоне приговорён к смерти» «Вашингтон Пост» опубликовала следующее сообщение: «Серро-Эрмосо, 14 (от Уильяма Б. Годкина, корреспондента Амальпресс). Габриэль Элиодоро Альварадо, который до сентября нынешнего года занимал пост посла республики Сакраменто в Соединённых Штатах, вчера был приговорён к смерти народным трибуналом, созданным революционными силами, захватившими власть после свержения правительства Хувентино Карреры.

Прокурором на процессе был полковник Роберто Валенсия, генеральный секретарь временного правительства, защиту подсудимого взял на себя капитан Пабло Ортега, который почти два года выполнял обязанности первого секретаря сакраментского посольства при Белом доме и Организации американских государств.

Габриэль Элиодоро Альварадо будет расстрелян завтра в десять часов утра на большой арене для боя быков в Серро-Эрмосо».

— Как это отвратительно! — воскликнула Клэр Огилви, бросая газету на стол. Орландо Гонзага, который несколько минут назад встретился с нею в этом баре на Коннектикут-авеню, где он прежде часто бывал с Годкином и Ортегой, молча кивнул и отпил из стакана с коктейлем. Это уже был третий, Клэр выпила столько же, пока они тепло и не без грусти вспоминали Пабло.

Клэр открыла сумочку, вытащила из неё связку ключей и швырнула её на газету, пробормотав:

— Ключи от посольства и канцелярии. Видишь, Гонзага, какие шутки выкидывает жизнь… Я, Клэр Огилви, гражданка Соединённых Штатов — поверенная в делах республики Сакраменто… пока не прибудет новый посол.

Гонзага покачал головой.

— Он прибудет не так-то скоро. Держу пари, государственный департамент помурыжит этого Мигеля Барриоса.

— Я иногда бываю в канцелярии, — задумчиво проговорила Клэр, — открываю окна и, дрожа от холода — здание не отапливается — брожу одна по коридорам и комнатам, вспоминая о тех, кто здесь был… И мне начинает казаться, что я на кладбище… Холод только усиливает это ощущение. Там могила доктора Хорхе Молины… Дальше — могила генерала Угарте. Вхожу в кабинет дона Габриэля Элиодоро и слышу аромат его гаваны и его духов, которыми он злоупотреблял… И вдруг натыкаюсь на суровый взгляд дона Альфонсо Бустаманте, старик будто требует от меня отчёта о делах Сакраменто… В коридорах оживают призраки похотливых лейтенантов, капитанов и майоров, которые так любили рассматривать бюсты и ноги машинисток… только не Мерседиты, конечно. Плавно, как в танце, проплывает Титито… Бумажные голуби Виванко парят передо мной, а может, это его послания с того света… Но когда я вхожу в кабинет, где работал Пабло, сердце у меня сжимается и я реву, как дура, пока не вспоминаю, что могу простудиться в этом мавзолее. Тогда я вздыхаю, закрываю двери и окна и возвращаюсь домой. Гарсон, ещё один «манхаттан», пожалуйста! Что с тобой, Гонзага? У тебя тоже дела обстоят неважно?

— Увы, да. Посольство предупредило правительство о том, что бразильские дельцы готовятся приобрести большую партию фасоли, но сделка всё же состоялась, а потом выяснилось (газеты писали об этом скандале), что фасоль оказалась гнилая.

Принесли коктейль.

— Что же теперь? — спросила Клэр.