Господин Посредник

По логике вещей, сказал я себе, в древнем монастыре никогда не станут возводить новую молельную башню, если старая находится во вполне пригодном состоянии. Да и вообще, какая там молельня, в эту трубу от силы засунутся пять святош! Не станут же они там сидеть друг на друге… Я не видел ни одного пеллийского монастыря изнутри, но читал о них немало. Суть была общей для всех, вне зависимости от того, какому божеству там служили: чем древней обитель, тем лучше. Преклонение перед стариной доходило порой до абсурда, монахи могли жить в полуразрушенных, малопригодных строениях, проводя службы в ветхих от времени молельнях, ремонтировать которые считалось кощунственным. Нет, сказал я себе, это явно не культовое сооружение, это что-то другое. Вот только что же? Или Уннас решил революционизировать культ, введя новые традиции? Чепуха, в монахи идут только ортодоксы, помешанные на детальнейшем соблюдении замшелых ритуалов, и он никогда не смог бы набрать себе братию.

В монастыре тем временем ударил гонг. Строители побросали инструменты и, подобрав полы своих одеяний, чуть ли не бегом бросились в длинное приземистое строение. Очевидно, у них начинался обед. Я не ошибся – минут через двадцать окрестности прорезал хриплый зов молельного рога, и насытившаяся братия с явной ленцой потянулась в башню.

За три часа до заката я поднялся, размял порядком затекшие ноги и отправился в обратный путь. За все это время из ворот монастыря не вышло ни одного человека, не было и возов с грузом. Братия безмятежно занималась своей стройкой, напрочь позабыв обо всем, что творилось за крепкими стенами древней обители. Я был разочарован и в то же время заинтригован – проклятая труба не давала мне покоя, я хотел понять, для чего же она предназначена.

Уже в сумерках я остановился в знакомом овражке и, ползая на карачках, сорвал несколько необходимых мне цветков. Если лекарство подействовало, то несчастная сестра доброй Эдны оправится в течение ближайшей недели. А может, и раньше… Вскоре я передал Лину старшему из мальчишек, глядевшему на меня со сверкающей смесью восхищения и любопытства (дети наверняка подслушивали мои разговоры с хозяйкой и уже знали, конечно, что я молодой моряк, недавно окончивший престижную Навигационную школу), и прошел в кухню. Эдна привычно колдовала у плиты.

– Ох, что ж вы так запылились-то, сударь! – набросилась она на меня. – Давайте, давайте куртку свою, уж я сейчас почищу как следует!

– Не нужно, – устало рассмеялся я. – Лучше согрей мне воды да подай ужин. Я здорово устал и хочу лечь пораньше.

О монастыре мы не говорили. Я передал женщине новую порцию смеси, наказав, чтобы больная обязательно выпила ее перед сном, наскоро перекусил и, забрав с собой порядочный кусок вареной говядины и кувшин вина, поднялся наверх. Толстая тетрадь Эйно лежала на подушке, там же, где я оставил ее утром. Выбравшись из рубашки, я меланхолично пролистнул несколько страниц и отложил тетрадь в сторону. Колеблющийся свет масляной лампы гонял по потолку, мягкие зловещие тени. Я присел на край своего высокого ложа, глотнул горячего вина со специями и набил трубочку. Проклятая труба не выходила у меня из головы. Неужто в обитель и впрямь возят кирпич? Странно, там кругом полно глины. Сумасшедший этот Уннас, честное слово.

Наутро я опять направился к монастырю и снова провел весь день в бесплодном сидении перед стеной. Попытка обойти его по кругу закончилась ничем – лес вскоре кончился, и я остановился перед опасностью быть замеченным. Мне удалось кое-как разглядеть зеленое поле, огороды и обширный сад, в котором виднелись десятки ульев, но это было все. Строители все так же таскали наверх кирпичи и бадьи с раствором, постепенно наращивая высоту загадочной трубы, все так же бродили по двору отрешенные молельщики с раскрытыми томиками святых изречений, все так же ревел, призывая на молитву, рог… Монахи были совершенно одинаковы, хотя в какой-то миг мне почудилось, что во дворе сидят с книгами несколько женщин – впрочем, я не поручился бы в своей правоте.

Я поглядел на хронометр, выругался – возвращаться мне придется в темноте – и двинулся в путь. День был потерян зря.

К ужину меня ждал порядочный кусок запеченной в углях оленины.

– Ваши парни уже начали охотиться? – удивился я.

– Рано им еще, сударь, – жизнерадостно засмеялась Эдна. – Это я в поселок съездила, а там братец мой двоюродный как раз с охоты вернулся. Далеко он забирается, аж до моря дошел со своими. Хорошо ему, двое сыновей, и уже взрослые, так он, бывает, и на неделю уходит.

– М-м, – понимающе закивал я. – А до моря тут, кажется…

– Да не так уж и далеко, ежели через Серый перевал. Прямиком, глядишь, к заливу и выйдете. Два дня туда, два обратно… корабль, говорит, видел какой-то, удивляется – с какой такой стати корабль в заливе, места-то там давно уж как глухие.

– Корабль? – хмыкнул я. – Так, может, сторожевик королевский, контрабандистов выслеживает?