Господин Разрушитель (СИ)

— Она ничего не говорит, льёт крокодильи слёзы наверху. Ваня пошёл её успокаивать.

24. Жилетка для слёз

Я не поднимался на этаж. Сидел в гостиной над ноутом, как на вокзале, прямо в куртке. Брезговал что ли… Просто прихренел от того, что умудрился взять в команду эскортницу. Думаю, это первое, с чего начинали поиски все матёрые журналисты — изучали сайты с девушками «напрокат». Раз уж пошла такая тема, я тоже нашёл парочку крупных площадок. Облазил их все вдоль и поперёк в течение часа, что Муратов с Евой не подавали признаков жизни на втором этаже. Но ни в Питере, ни в Москве эскорт-моделей с таким именем не было. Значит, она числилась под другим?

Или это ярлык, который нацепил на девку аноним — даже если так, я был с ним солидарен. Дед просто омерзителен! Я не имел ничего против тех же проституток, но они ведь не скрывали свой род деятельности. На Никольскую я разозлился до тошнотворной ясности, пульса в висках. До остервенения. Воздух саднил холодом в горле.

Это с самого начала было бесчестно и рисково по отношению ко всем участникам Death Breath. А ещё во многом объясняло наклонности девки. У Никольской были задатки стервозной соблазнительницы, от удушающих щупалец которой не увернёшься без последствий. Её манеры содержанки я разглядел при первой же встрече в баре — жаль, что сам не догадался проверить.

Я был настолько взбешён и разочарован, что хранил позорное молчание, не отвечая ни на один адресованный мне вопрос. Разочарован вдвойне! Зная, что, помимо подпорченного релиза, ей удалось меня поцеловать. Так ещё гаже.

Комментарии активистов-моралистов в блоге только подогревали разрастающуюся ненависть.

— Господин, что думаешь делать? — донеслось до моей вредоносной ауры.

Злобно глянув на Дрона, я захлопнул комп, сунул его подмышку и потащился к лестнице.

Ничего! Ничего я не буду делать! Так ей и надо. Пускай нарёвывает за все свои выходки.

За желание нажиться! За сказочно мизерный интеллект и бесстыжие попытки соблазнить Господина. За причинённый моральный ущерб! А ещё занудой на интервью притворялась… Дура.

Уже на входе в свою спальню я застопорился, прислушиваясь к их шепчущим хриплым голосам. Как всегда, дверь в комнату Никольской была приоткрыта — в её манере не беспокоиться о том, чтобы оказаться застигнутой в неудобном положении. А я почему-то никогда не упускал возможности удостовериться, что девка одета.

Моя рука плавно доползла до бочины, и я облокотился о косяк, жадно вслушиваясь в диалог. На полу, у ботинок лежала полоса света от ночника, включённого в её спальне. Изнутри раздался Муратовский гипнотический бас, рассыпавшийся на щепки по всему этажу. Это вынудило меня с силой сомкнуть челюсти.

— Я могу понять, какого это… — прогудел он, но дальше было не разобрать. — Но наси…

Что ты бл*ть там понимаешь?

— Они хотели мне добра, — донесся спокойный шёпот девчонки.

На удивление, Никольская угомонилась. Голос был проплаканный, осипший, но собранный. Наверное, я разочаровался трижды, когда понял, что Ванечка сумел оказать ей поддержку — лучше бы он помог ей потуже затянуть петлю на шее.

То, как эти двое переговаривались звучало слишком интимно.

— Наверное… Это странный способ позаботиться о своём ребёнке.

О ребёнке? О чём речь?

Я непонимающе насупился, до хруста сжав крышку ноутбука. Стоило зашевелиться, у меня зашуршала и кожанка, а за дверью сделалось подозрительно тихо.

— Эй, Лёнчик, ты чего подслушиваешь? — раздался громкий беспардонный шёпот у моего уха.

Сука! Только не сейчас!

— Пошёл ты нах*й! — обернулся я на басиста и беззвучно на него наорал.

Чуть не замахнулся компом по его лбу и кисло сморщился. Какой позор… Андрей остался в коридоре, а мне пришлось тут же запрыгнуть в спальню Никольской.

Эти двое сидели на кровати. Ева — вместе с ногами, закутавшись в одеяло.

Его футболка на плече и шее промокла от её слёз, а сама девчонка уложила на Муратова голову, безостановочно кусая губы. Я замешкался, как школьница. Забегал взглядом по комнате, по разбросанным по полу пузырькам и опустевшей тумбочке, лишь бы не заглянуть в её припухшие красные глаза.

Я будто застал их трахающимися…

— Ева всё объяснила, — откашлялся Ванечка и пришибленно попытался отодвинуться от девчонки.

Никольская вся на нём повисла. Когда Муратов одёрнулся, она придержалась за его плечо и медленно распрямилась, делая вид, что задумалась. Подняла на меня непонимающий взгляд и только тогда громко зашлась кашлем.

Я испепелял её, как будто девка была мне обязана собачей верностью, и не мог остановиться. Это было слишком похоже на нечто, не оставляющее меня в покое семь лет.

Во рту появился солоноватый привкус. Я понял, что прикусил себя за язык.