Господин следователь 3

Ложечку городовой не принес, макать сушки в чай пришлось прямо руками. Ничего, придется барышне привыкать.

Но, кое-как, глоточками, Любовь Кирилловна стала пить чай. Отпив немного, спросила:

— Вы сказали, что Инну Матвеевну привлекать к суду не станете. Получается, что Наденьку вы к суду привлечете?

— Если рассуждать чисто формально, привлекать вашу подругу к суду буду не я, а прокурор, — принялся я рассуждать, поглядывая на подследственную и прикидывая — успею ли закрыть лицо руками, если она, скажем, кинет в меня кружку с кипятком? — Моя обязанность открыть в отношении вашей подруги уголовное дело за недонесение о готовящемся тяжком преступлении. Возможно, что сообщи Надежда в полицию о ваших намерениях, это спасло бы жизнь вашему бывшему нанимателю.

Гувернантка кружкой в меня не бросила, обхватила ее ладонями и с горечью произнесла:

— Странная вещь — закон. Людей честных и благородных он наказывает, а на невинных, которые обращаются к нему за помощью, не обращает внимания.

— И тогда невинные — то есть, невиновные, берут исполнение наказания в вои руки? Но не слишком ли суровое наказание? И не слишком ли быстро?

— Нет, господин следователь, не слишком, — твердо заявила Зуева. — Не знаю, знакома ли вам книга одного выдающегося политика, но там четко сказано — наказание должно осуществляться сразу.

Кого она мне цитирует? Политик, написавший книгу? Пуффендорф? Нет, Макиавелли.

— А еще он сказал: «С врагом можно бороться двумя способами: законом и силой. Первый способ присущ человеку, второй — зверю», — процитировал я. Потом попросил: — Тогда, будьте так любезны — поясните ваши мотивы. Пока просто расскажите, без записи в протокол допроса. И без цитат выдающихся людей. Своими словами. Почему вы решили убить господина Сомова?

— Иван Александрович, посмотрите на меня, — предложила Зуева.

— Посмотрел. И что?

— Меня можно назвать красавицей?

Признаться, я слегка стушевался. То, что Любовь Кирилловна не красавица, это понятно. С другой стороны — а что такое красота? Кому-то могла и понравиться.

— Писаной красавицей я вас не назову, но красота — понятие относительно.

— Не нужно витийствовать, — отмахнулась бывшая гувернантка. — Я некрасива, денег у меня нет, поэтому выйти замуж мне нереально. Все, что у меня есть — это мое доброе имя, и умение преподавать детям математику, русский язык. Еще французский. Ну, всего понемножку, чтобы ребенок смог поступить в гимназию. Я вынуждена работать, чтобы прокормить и себя, и свою мать. И что? Господин Сомов одним махом лишил меня и моего имени, и возможности зарабатывать деньги. Кому нужна гувернантка, которую выкинули из дома, словно нашкодившую кошку? Будь я виновна, это было бы оправдано. Но я ничего не крала! И что мне теперь делать? Идти к кому-нибудь в содержанки или на панель? Пошла бы, но не с моей рожей. Идти в прачки или в швеи? Нет, это не по мне.

— Любовь Кирилловна, допускаю — вы невиновны. Но все-таки — почему вы так поспешили? Ну, смотрите сами. Если судить по вашей жалобе, Сомов обвинил вас в краже второго января, четвертого вы обратились в Окружной суд. Я получил задание шестого. Дважды пытался вас застать, но вы отсутствовали. Со слов матушки вашей подруги, вы искали работу.

— Да, искала. Но кто возьмет без рекомендаций? К тому же, я изложила суть своей жалобы, что еще от меня требуется? Вам следовало допросить Николая Сергеевича Сомова, его прислугу. Что же еще?

— Любовь Кирилловна, — сказал я, стараясь не психануть. — Да, вы изложили суть свой жалобы, но у меня, как у следователя, сразу возникло очень много вопросов. Чтобы допрашивать Сомова, всех прочих, мне нужно было вначале разобраться с массой деталей.

— Какие детали вам нужны? Я все написала. А вы не приняли никаких мер.

Боже, дай мне терпения. Но если сейчас я начну нервничать, как моя подозреваемая, ничего хорошего не выйдет.

— Допустим, к Сомову я съездил, но поговорить мне с ним не удалось, — сказал я. — Со слов дворецкого — барин болен. Что за болезнь — тут и без доктора понятно. Как я мог о чем-то допрашивать невменяемого человека? Опять-таки — мне много неясно. Вы указали, что кольцо нашли в вашей постели. В постели — где именно?

— Я не знаю. Я вернулась с прогулки вместе с Ильей, отправила мальчика в детскую, сама пошла в свою комнату, а в коридоре ко мне подбежал Николай Сергеевич, начал кричать — мол, вы воровка, в вашей постели нашли кольцо. Я тоже стала на него кричать.

— То есть, самого кольца вы даже не видели? Сомов вам его не показал?