Господин судебный пристав

– Ты считаешь, что он и это может от меня потребовать? – спросил ошеломлённо Кузьма.

– Мой дядя хитёр и мудр, – ответила девушка, пожимая плечами. – Никогда невозможно узнать, что у него в голове.

– Тогда почему он не запрещает нам встречаться?

– Я часто задумываюсь над этим, но ответа не нахожу. Может быть, потому, что мы жили когда-то по соседству? Твой отец работал приказчиком у моего отца, а мы с тобой росли вместе.

Малов задумался.

– Тогда твой дядя был беден и едва сводил концы с концами, работая сапожником на базаре, – заговорил он после короткого раздумья. – Я даже помню его согнутую просящую фигуру, когда он приходил в ваш дом просить в долг денег.

Выслушав его, Мадина вздохнула.

– А теперь он богат и не любит вспоминать то время, – сказала она. – Особенно дядя сердится, если вдруг кто-то при нём вспоминает про страшный пожар, в котором погибли мои родители.

– Я тоже очень хорошо помню, как горел ваш большой дом, – нахмурился от страшных воспоминаний Кузьма. – Пожар случился ночью. Сбежались все соседи, но ничего спасти было невозможно.

– Если бы дядя не ночевал тогда у нас во дворе, то и я сгорела бы вместе с родителями, – с дрожью в голосе продолжила девушка. – Он спас меня и вырастил как дочь, за что я ему обязана и благодарна!

– А ещё он сказочно разбогател после смерти твоих родителей, – скептически подметил Кузьма. – А отца моего уволил…

– Любимый мой, не думай плохо о дяде Сибагате и не говори так о нём, – поджала обиженно губки Мадина. – Он всегда заботился обо мне. Дядя любит меня и ни в чём мне не отказывает.

На этом разговор пришлось закончить. Из зала вышел Сибагат Ибрагимович и поманил рукой племянницу. Девушка тут же поспешила к нему, оставив Кузьму наедине с самим собой и с его мрачными мыслями.

***

Оркестр заиграл вальс, и бал начался. Из холла все потянулись в зал, а Мавлюдов и Бурматов остались сидеть за столиком у буфетной стойки. Азат нервничал, слушая Бурматова, а тот весело сыпал шуточками вперемежку с «солёными» анекдотами. Нервозность собеседника забавляла его.

– Ты слышал всё, что они говорили? – спросил Мавлюдов, кусая нижнюю губу.

– Если не всё, то почти всё, – ответил Бурматов с едкой усмешкой.

– И что, он признавался ей в любви?

– Этого я не слышал, но что называл своей любимой – это точно. Он сказал, что через неделю форму получит, а ещё через неделю сватать её пойдёт. А ты чего так в лице переменился, Азат? Сам же говорил, что вы с девушкой просто друзья.

– Так оно и есть, – огрызнулся Мавлюдов. – Просто мне её судьба далеко не безразлична. Мадина – мусульманка и должна выйти замуж только за мусульманина.

– За такого, как ты, разумеется? – усмехнулся Бурматов.

– А чем я плох? – разозлился Азат, с ненавистью глядя на собеседника.

Бурматов, смакуя каждое слово, сказал:

– Ты хорош, даже очень, но в сравнении с судебным приставом Маловым ты и ростом, и здоровьем проигрываешь!

– Зато я кошельком в выигрыше и верой мусульманской! – с вызовом воскликнул Мавлюдов. – Для старика Халилова мои аргументы во много раз весомее, чем рост и дырявые карманы Кузьмы Малова.

– Именно об этом ты разговаривал сейчас с дядей Мадины? – заинтересовался Бурматов.

– Нет, мы говорили о другом, – ответил Азат, раздражаясь ещё больше. – А тебя почему всё интересует? Ты и за Мадиной подслушивал, и за нами приглядывал?

Прежде чем ответить, Бурматов медленно допил остатки вина:

– Я рос любопытным и любознательным ребёнком и не нахожу в этом ничего плохого. А разговор девушки и её кавалера я подслушивать не собирался. Так вышло, что они ворковали друг с другом, как голубки, рядом со мной. Они были так увлечены и беспечны, что не замечали ничего вокруг.

– Кстати, а ты чего здесь вообще ошиваешься, господин Бурматов? – вдруг оживился Мавлюдов. – Здесь нет карточных столов и вообще здесь не игорное заведение, а приличное место!

– Вопрос, конечно, запоздалый, но я на него отвечу, – улыбнулся тот. – Шёл мимо и заглянул сюда так, из любопытства. Устраивает?

– Судя по тому, как ты не в меру любопытен, поверить можно, – скривил в усмешке свои тонкие губы Азат. – Но я склонен полагать, что ты явился, чтобы перезанять у кого-нибудь денег?

Бурматов заёрзал на стуле и, потупясь, сказал:

– Да, не спорю, я испытываю некоторые денежные трудности, но зашёл сюда не в поисках того, кто согласился бы дать мне взаймы.

– Не скромничай, Митрофан, ты уже год, как разорён, – позлорадствовал Мавлюдов. – Ты проиграл и промотал немалое состояние, оставленное отцом. А сейчас тебе не на что жить, и об этом знает весь город.

– Да, я на мели, – согласился, вздыхая и озабоченно хмуря лоб, Бурматов. – Но разорение пошло мне на пользу. На тяготы жизни я научился не роптать, а использовать их себе во благо. Вот, например, я обнаружил в себе способности к сыску и намерен использовать вдруг открывшийся талант не только для заработка, но и для удовлетворения души. Суетная жизнь мне интересна.

– Уж не собираешься ли ты предложить мне свои услуги? – рассмеялся Азат.