Господин Вечности (СИ)

   Отпустив друзей и отстранившись, поглядел на них обоих с исключительной теплотой. Не могу себе представить жизнь без этой парочки неадекватных созданий рядом. А те переглянулись и виновато склонили головы.

   -- Прости, Ирдес, -- сказала Маня, глядя в сторону.

   -- Мы, и правда, те ещё придурки, -- покаянно произнёс Даня, не поднимая головы.

   -- Психи вы, -- хмыкнул я. -- Но других друзей мне не надо.

   -- Впервые вижу, чтобы Маньяки перед кем-то признали свою неправоту, -- удивлённо протянул ЭйнШтейн. -- Теперь буду знать, что это возможно!

   -- Ну уж точно не для тебя! -- тут же оскалились близнецы.

   Штейн изобразил страх, скорчив рожу Маньякам и поспешно отступил, когда сумасшедшая парочка двинулась на него плечом к плечу, перебрасываясь фразочками по типу "а как лучше разделать это мясо".

   Пока Маньяки пытались добраться до выполнявшего тактическое отступление Призрака, железная дверь под светящейся вывеской в виде головы добермана снова открылась. И я крепко пожал протянутую руку, от души приветствуя Дениса. Мы заявились поздновато и застали Деню с Ариной уже на сцене, поэтому поздороваться получилось только сейчас. Радость от встречи с этим певцом была неподдельная. Я вообще чертовски рад всему, что едва не потерял!

   -- Чего ушёл? -- поинтересовался певец после приветствий и краткого обмена информацией по типу "что где случилось". -- Надоело?

   -- Да их слушать, безголосых, невозможно, -- поморщился я, вспоминая группу, прыгающую сейчас по сцене. Хотя настоящая причина ухода совсем иная. -- Обезьяны. Яркость одежды и акробатические этюды, таланта, там и не ночевавшего, не заменяют.

   -- Приложил, так приложил! -- засмеялся Денис. -- По-королевски!

   -- По-императорски, -- помрачнев, поправил я. -- Что, зомбоящик смотришь?

   -- Новости в сети чаще читаю, -- перестав улыбаться, сознался певец. -- Твой статус больше не является секретом, хотя на улице узнавать не будут. Я и то случайно понял. Скандал с официальным принятием светлого в тёмный правящий род с правом наследования престола быстро замяли, но отголоски до сих пор есть. Хотя, признаю, отожгли вы знатно...

   Взглянув на человека, я помолчал, потом произнёс:

   -- Спасибо, что не шарахаешься от меня, Деня.

   -- Да ты что! -- певец взмахнул руками, жестом отметя даже предположение такого поведения. -- Пусть я тебе и не близкий друг, но тебя знаю достаточно хорошо, чтобы всё правильно понимать. Пойдём-ка внутрь, а то ты уже синий от холода.

   Поняв, что действительно замёрз, я не стал противиться и зашёл следом за вокалистом. А тот, обернувшись, остановился, словно налетел на стену.

   -- Чего? -- приподнял бровь я, уже догадываясь о причине остановки и поражённого взгляда.

   -- Я думал, показалось... -- у певца даже голос сел.

   Не считая нужным отвечать, я лишь пожал плечами. Достанут -- закрашу эту прядь в чёрный цвет.

   -- Ирдес, -- парень посмотрел на меня с сочувствием. -- Если бы я не знал, что тебе всего только пятнадцать, я бы сказал, что ты постарел. Но ты ж совсем пацан ещё... ребёнок... -- под моим взглядом он замолчал. -- Вот только смотришь так, будто тебе все сто пятьдесят.

   -- Я знаю, -- что ещё ответить?.. Что?!

   Окончательно взяв себя в руки, певец произнёс:

   -- Ирдес, я не навязываюсь... но если тебе захочется высказать этому миру всё, что ты о нём думаешь -- приходи. Выслушаю.

   Улыбка и кивок. Запомню. И ты ещё об этом пожалеешь.

   Выдавив улыбку в ответ, Деня направился обратно в зал.

   Довелось мне поприветствовать и Арину. Девчонка вела себя на удивление сдержанно и тихо, больше внимания уделив Вану, чем мне. Она казалась ещё меньше, чем была в нашу последнюю встречу. Всё такая же слишком серьёзная для своих лет, бледная, черноволосая, с чёрной помадой на губах, миловидная девушка-гот. Удивилась наличию белой рубашке на мне. У меня теперь половина одежды такого цвета.

   Брат развлекался и искренне наслаждался происходящим. Моя постная мина ему настроение не испортит, потому что на моём лице улыбка.

   Вскоре певчий дуэт снова вышел на сцену. И я с удовольствием подпевал старым песням, слушал новые. Только всё вокруг было словно в тумане...

   Денис прижал ладонью струны гитары. Оглядел зал. Голос его был несколько растерянный, когда он начал говорить:

   -- Эта песня не наша... но лучшей сейчас не могу вспомнить. Эта песня посвящается мальчишке, который лучше и старше многих из нас. Послушай, Крылатый! Я никогда не видел, чтобы кто-то в четырнадцать лет... не видел раньше, чтобы кто-то в твои годы был настолько чист и силён духом. Никогда раньше не видел такой свободы в душе, как у тебя. Ты же как герой детских сказок. А наш мир не выносит сказок и героев, стремясь низвергнуть в грязь любое волшебство. Но ты просто помни о том, что волшебство есть. Это волшебство -- ты сам, твоя душа. И если какая тварь в душу попробует плюнуть -- бей сразу в морду. Эх, бесполезны здесь слова...

   Он замолчал. Заиграл. Вступил первым. Следом зазвучал и женский голос. В припеве они слились...

   Голос твой теперь несет свободный ветер,

   Волшебством полета отнятый у птиц!

   Ты свободен, словно ты один на свете,