Господин Великий Новгород 1384: путешествие во времени

Конец управлялся своим локальным вече, которое имело право заключать мир или идти против другого конца – и это не фигуральное выражение; конец имел даже свою печать[452]. В 1418 году «…И пришед [Славенские и Плотницкие] в доспъсех съ стягом на Кузмадемиану улицу»[453], – то есть, у каждого конца было своё боевое знамя[454], что означало, что в случае войны каждый конец выставлял свой вооружённый отряд с собственным воеводой. Административно конец делился на две сотни[455], и сотские старосты вместе с кончанским занимали свои места в Совете Господ (своеобразной «верхней палате»).

Более того, каждая улица в конце была не просто собранием домов по сторону мостовой. Улица в Великом Новгороде представляла собой общину[456] с отдельным управлением, уличанским старостой, обчиной (конторой, в которой хранились общественные деньги[457], и где держал суд староста). Уличанский староста был именно локальным управляющим, т. к. мы не увидим упоминания о них ни в договорах с иноземцами, ни в посольствах, ни в договорах с князьями. Даже в общем суде у владыки заседали выборные старосты не от улиц, а от концов[458].

Насколько мощной политической силой были уличане и концы, показывают два случая. В первом случае, произошедшем в 1218 году, торговая сторона вступилась за своего боярина Матвея Душильчевича и потребовала прогнать посадника Твердислава. Людин конец, чьим боярином был Твердислав, вступился за него и позвал на помощь Прусскую улицу, уличане которой согласились прийти на помощь, тогда как Загородский конец, к которому принадлежала Прусская улица, держал нейтралитет. Во втором уличане Славенского конца в 1359 году, требуя посадничество своему боярину Сильвестру Лентеевичу, пришли на вече в доспехах, разогнали безоружных заречан (Софийскую сторону) и даже убили одного человека; чтобы защититься от заречан, славенцы даже разрушили мост через Волхов.

В концах и на улицах не было сегрегационного проживания: фактически на одних и тех же улицах жили и бояре, и чёрные люди, и купцы, и житые люди[459], значит, уличанским старостой или представителем от конца может быть выбран человек абсолютно любого сословия. Таким образом, как уличане и кончане были готовы поддержать своих бояр, так и бояре от улиц и концов были обязаны исполнять требования своих избирателей, чтобы не быть изгнанными.

С другой стороны, есть логические доводы в пользу того, что уличанским старостой должен был чаще выбираться священник. Во-первых (забегаю вперёд), городская иерархия представляла собой теократическое управление: владыкой города был архиепископ, от концов печати привешивали игумены, и встраивание между ними и минимальной общинной единицей – приходом – мирянина как минимум выглядело бы странно. Во-вторых (опять забегаю), именно в церквях люди хранили наиболее ценные вещи, что говорило о доверии к священникам. В-третьих, церкви были в основном каменными, так что именно там было бы логичнее устраивать обчины, и большими, что подходило для уличанских вече (а центрами кончанских и уличанских организаций были как раз патрональные церкви, как и у купеческих сотен[460]).

Церковная иерархия

Шесть дней пришлось ночевать при семисоборной церкви Рождества Богородицы Десятинного монастыря, что на Волосовой улице, у самой стены, пока вече не собралось ещё раз. Ударил вечевой колокол, в ответ ему ударили колокола на Святой Софье, ответили им звонницы Бориса и Глеба и Входноиерусалимской церкви – звенели и гудели все колокола Детинца. На этот раз пришли старосты от всех концов Софийской стороны – Неревского, Загородского и Людина, обсудившие положение дел на своих, районных вече. Само собой, старосты пришли не одни: шли священники, монахи, просто кончанский люд. Оружия на этот раз было ещё больше, чем неделю назад, и не только дубины: люди были с топорами, копьями, луками. «Как Ярослава к порядку приучили, когда вздумал на корелу идти[461], так и этого латынянина приучим», – прогудел дородный священник, подбрасывая и ловя кистень – свинцовую гирьку на ременной петле: «Посулил[462] он, посулил славлянам, смутил город». Мост был разобран ещё вчера; только проповеди владыки да отсутствие моста и помогло хоть как-то предотвратить бой между Софийской стороной вместе с Плотницким концом, и Славенским. Кто начал разбирать мост первым – уже неясно, говорят, что славляне, но горячих голов хватало по обе стороны Волхова.