Господин Зима

Роланд наконец высвободил меч, колода на ветхой пружине откачнулась и треснула его по голове.

Проморгавшись, юноша посмотрел на Фиглей. Он помнил их ещё со времён своего спасения от Королевы эльфов. Если уж однажды повстречал Нак-мак-Фиглей, забыть их невозможно, сколько ни пытайся. Но остальное помнилось как-то смутно. Он почти всё время был слегка не в себе, а то и вовсе в обмороке, и успел повидать много странного. Роланд уже сам сомневался, что было на самом деле, а что ему только померещилось.

Что ж, теперь он убедился: Фигли настоящие. Да их нарочно и не придумаешь. Правда, один из них был сырной головой, которая каталась следом за остальными, но ведь у всех свои недостатки.

— Что я должен буду сделать, господин Заядло? — спросил Роланд.

Явор Заядло ждал и боялся этого вопроса. Если сказать человеку, что ему предстоит спуститься в Подземное царство, он может невесть что себе вообразить.

— Ты должон спасти одну… госпожу, — начал Явор издалека. — Не малу громазду каргу, другую… госпожу. Мы те покажем, хде она ща. За ней надыть вроде как под земли полезть. Она там кык бы… дрыхс. А тебе надыть её наверхи спровадить, всего и делов.

— А, это как Орфео спас Эвнифону из Подземного царства? — спросил Роланд.

Явор Заядло молча вытаращился на него.

— Есть такой эфебский миф, — попытался объяснить Роланд. — Он как бы про любовь, но на самом деле это просто аллегория того, как лето каждый год уходит и возвращается. Эту историю по-разному рассказывают, есть множество вариантов.

Фигли по-прежнему таращились на него. Когда Фигли молчат и смотрят, мало кто способен спокойно это выдержать. Смотреть они умеют почище кур [17].

— Аллегория — это такое враньё, которое помогает понять, где правда, — вмешался Билли Мордаст, но это не очень-то помогло.

— Орфео освободил свою возлюбленную, купив её свободу игрой на лире, — добавил Роланд. — Или на лютне, не помню…

— А, эт’ мы могём. Мы на чём хошь сыграем, дай токо картсы! — оживился Туп Вулли.

— Думаю, он играл музыку, — сказал ему Билли Мордаст и посмотрел на Роланда. — А ты на чём-нибудь играешь?

— У моих тёток есть рояль, — неуверенно сказал юноша. — Но если с ним что-нибудь случится, мне точно несдобровать. Тётки замок по камешку разнесут.

— Тады лучше меч, — с неохотой признал Явор Заядло. — Ты хоть когда хоть с кем живым драке, мил-чел?

— Нет, — признался Роланд. — Я просил стражников помочь мне в тренировках, но тётки им запретили.

— Но ты мечом-то орудовал ваще?

Роланд смутился:

— В последнее время нет. Ну, не так чтобы… Э-э… по правде говоря, никогда. Тётки говорят…

— Дык кык же ж ты учился драке? — в ужасе спросил Явор Заядло.

— Ну, в моей комнате есть большое зеркало, и я перед ним отрабатывал… настоящие… — Он смешался, увидев, какие лица сделались у Фиглей. — Простите. Наверное, вам лучше поискать кого-нибудь более подходящего…

— Э, не скажи, — устало вздохнул Явор Заядло. — По всекарге ты как раз самый тот выходишь. Тебе просто нужон кто-нить, чтоб мал-мал поупражаться…

Громазд Йан всегда подозревал недоброе. Он посмотрел на брата и проследил его взгляд до рыцарских доспехов.

— Опять? — простонал он. — Чур, я в коленье больше не полезну!

Следующий день тоже выдался прекрасным, вплоть до той самой минуты, когда обернулся сплошным кошмаром.

Тиффани встала рано и растопила печь. Когда мама спустилась вниз, она увидела, что её дочь старательно трёт щёткой кухонный пол.

— А… а разве тебе теперь не положено делать это с помощью волшебства, солнышко? — спросила мама.

Она так и не смогла понять, в чём суть ведьмовского ремесла.

— Нет, мам, не положено, — ответила Тиффани, продолжая работать щёткой.

— Но ведь ты, наверное, могла бы просто взмахнуть рукой, чтобы вся грязь улетела прочь, правда?

— Очень трудно объяснить магии, что тут грязь, а что нет, — сказала Тиффани, оттирая въевшееся пятно. — Я слышала, одна ведьма в Эскрау что-то напутала, так у неё ни пола не осталось, ни сандалий и большой палец на ноге уцелел чудом.

Госпожа Болен попятилась.

— Я думала, тебе надо просто помахать руками, и всё… — испуганно пролепетала она.

— А вот это помогает, — кивнула Тиффани. — Только в руках должна быть щётка.

Когда с полом было покончено, она вычистила под раковиной. Потом вынула всё из кухонных шкафчиков, вымыла полки и поставила на место. Отчистила до блеска стол, перевернула его и стала мыть с той стороны. Она вымыла даже нижние поверхности ножек. Тут госпожа Болен наконец поняла: такая уборка делается не просто из любви к чистоте, — и вышла из кухни, чтобы заняться домашними делами где-нибудь ещё.

И была права. Матушка Ветровоск однажды сказала: если хочешь высоко держать голову, ноги твои должны твёрдо стоять на земле. А для этого лучше всего помыть полы, наколоть дров, постирать что-нибудь или, скажем, заняться сырами — все эти дела помогают оставаться на земле, напоминают тебе, что в этом мире настоящее, а что нет. К тому же, пока руки работают, голова остаётся свободна и может спокойно разложить мысли по полочкам.

Грозит ли Зимовей Тиффани дома? Грозит ли он её дому?