Господин Зима

Говорят, среди снежинок нет и двух одинаковых, – но когда кто-нибудь пытался проверить это на практике?

Снег мягко падал в ночи. Белой шубой ложился на крыши домов, нежно укутывал деревья, с мягким шипением устилал землю в лесу. От него исходил резкий жестяной запах.

Матушка Ветровоск всегда выходила проверить снег. Встав на пороге в лужице света, льющегося из дома, она выставила за дверь лопату обратной стороной кверху и поймала несколько снежинок.

Маленькая белая кошечка внимательно смотрела, как падают снежинки. Смотрела – и только. Она не пыталась поймать их или поиграть с ними. Просто выбирала снежинку и следила, как та, кружась, падает на землю. Потом некоторое время смотрела на упавшую снежинку и, убедившись, что представление окончено, выбирала вверху новую.

Кошечку звали Эй, потому что обращались к ней: «Эй! Прекрати!» или: «Эй! Брысь отсюда!». Матушка Ветровоск недолго раздумывала над именем.

Матушка внимательно изучила снежинки и улыбнулась на свой лад, не то чтобы очень добродушно.

– Эй, домой! – окликнула она кошку и закрыла дверь.

Мисс Тик пыталась отогреться у огня. Очаг горел не слишком жарко, он давал ровно столько тепла, сколько необходимо. Но из маленького котелка на углях пахло гороховой кашей с грудинкой, а рядом стоял ещё один котелок, побольше, и из него разливался аромат курятины. Мисс Тик нечасто доводилось отведать курятины, и надежда согревала ей сердце.

Надо сказать, что матушка Ветровоск и мисс Тик не слишком ладили. Старшие ведьмы вообще часто не ладят. Внешне это проявлялось в том, как исключительно вежливо держались друг с другом матушка и её гостья.

– В этом году снег выпал рано, не правда ли, госпожа Ветровоск? – заметила мисс Тик.

– Твоя правда, мисс Тик, – согласилась матушка. – И он такой… интересный. Ты хорошо его рассмотрела?

– Я достаточно насмотрелась на снег, госпожа Ветровоск, – сказала мисс Тик. – Он шёл всю дорогу, пока я сюда ехала. Мне пришлось помогать вознице толкать почтовую карету! Снега я навидалась сполна! Но что мы будем делать с Тиффани Болен?

– Ничего, мисс Тик. Ещё чаю?

– Мы в ответе за неё.

– Нет. Она сама за себя отвечает, с начала и до конца. Она ведьма. Она плясала Зимний танец. Я сама видела.

– Уверена, она этого не хотела, – сказала мисс Тик.

– Как можно танцевать, если ты не хочешь?

– Она ещё молода. Должно быть, ноги сами понесли её в пляс. Она не понимала, что происходит.

– А должна была понимать, – сказала матушка Ветровоск. – Слушать надо было, что говорят.

– Уверена, вы в её возрасте всегда слушались старших, госпожа Ветровоск, – проговорила мисс Тик, подпустив в голос лишь капельку сарказма.

Прежде чем ответить, матушка некоторое время смотрела в стену.

– Нет, – сказала она. – Мне доводилось и ошибаться. Но я не искала оправданий.

– Я думала, вы хотите помочь девочке.

– Я устрою так, чтобы она сама себе помогла. Я так делаю. Танец завёл Тиффани в самую древнюю из сказок нашего мира, и теперь, чтобы выбраться из неё, девочке придётся танцевать до самого конца этой сказки. Другого выхода оттуда нет, мисс Тик.

Мисс Тик вздохнула. Сказки, подумала она. Госпожа Ветровоск верит, что мир состоит из сказок и историй. Ну что ж, у всех свои причуды. Кроме меня, разумеется.

– Конечно, просто удивительно, она ведь такая… обыкновенная девочка, – произнесла мисс Тик вслух. – В свете того, что она натворила, я имею в виду. И очень много думает. И вдруг Зимовей обратил на неё внимание…

– Он очарован ею, – сказала матушка Ветровоск.

– И это грозит бедой.

– Которой ей придётся противостоять.

– А если она не справится?

– Тогда она – не Тиффани Болен, – твёрдо сказала матушка Ветровоск. – Пусть она и попала в сказку, но сама она этой сказки не знает! Посмотри на снег, мисс Тик. Говорят, все снежинки разные и двух похожих среди них нет. Но откуда люди это взяли? И почему они так уверены? Всегда хотела доказать, что это чепуха. И вот пожалуйста! Выйди наружу, мисс Тик, и посмотри на снег. Посмотри на снег! Все снежинки – как одна.

Услышав стук, Тиффани подошла к крохотному оконцу в спальне и не без труда открыла его. Подоконник снаружи был завален снегом, мягким и пушистым.

– Звиняй, что разбуднули, – сказал Явор Заядло, – но Билли Мордаст грит, ты должна это позырить.

Тиффани зевнула:

– На что мне смотреть?

– Слови пару снежинков, – ответил Явор. – Нае, не на лапу, а то быро протают.

Тиффани потянулась к столу, чтобы взять дневник. Дневника на месте не оказалось. Она пошарила вокруг – может, упал на пол? Вспыхнула спичка, и Явор Заядло зажёг свечу. Тиффани огляделась – вот же он, дневник, лежит на месте, будто и не исчезал никуда, только подозрительно холодный на ощупь. Явор смотрел на неё с самым невинным видом – верный признак, что провинился.

Решив, что вопросы можно задать и потом, Тиффани взяла дневник и высунула его в окно. На обложку опустились несколько снежинок, и она поднесла дневник к глазам, чтобы рассмотреть их.

– Снежинки как сне… – Она осеклась. – Ой, нет! Должно быть, это какая-то шутка!

– Нды? Ну, мож и так сказануть. Токо это как есть его шутковина.