Господин

Сказать, что я был доволен - это ничего не сказать. Доволен собой, Евой, мини-баром, кроватью и бельем в номере - все было просто отлично. Мое тело звенело от наслаждения, как сталь в новом клинке. Все было не так, как я себе представлял, а намного, в тысячу раз лучше. Я думал, что Ева будет так же холодна, как и все мои белые наложницы, которые разве что от слез удерживались на моем ложе, но зачастую и вздоха удовольствия я не мог от них добиться, хотя всегда был ласков с женщинами. Я был морально готов к тому, что она не умеет наслаждаться близостью с мужчиной, и все равно отчаянно желал ее - пусть хоть так, но будет моей. То же, что произошло между нами, я не испытывал никогда, даже во времена моих медовых месяцев с жёнами.

Ева оказалась невероятно чувствительна к прикосновениям, а то, что я творил с ней, напрочь отключив мозг, действуя только на инстинктах и потакая каждому своему желанию, её еще и заводило! Я делал ей больно, даже кусал (не по-настоящему, конечно, но следы оставались), потому что мне действительно хотелось попробовать ее тело, и этот голод уже балансировал на грани агонии. Мне было стыдно за свою несдержанность, и я точно знал, что впредь такого не допущу, но Ева... она сказала, что наслаждение было несравнимо сильнее, и за это мне хочется носить ее на руках всю оставшуюся жизнь.

Её танец привел меня в полнейшее замешательство. Я поверить не мог, что такое бывает: ей просто захотелось танцевать, и она танцевала для меня, завлекая, соблазняя, доводя до исступления. Мне пришлось приложить серьезные усилия, чтобы удержаться на месте, дать ей дотанцевать до конца композиции, но в процессе осуществления этого самоконтроля я вдруг понял, что сама пытка является и наслаждением. Это острое ощущение, побуждающее подбежать, схватить, утащить, - уже удовольствие, пусть и болезненное. К тому моменту, когда песня завершилась, я уже буквально сходил с ума от жажды снова завладеть своей горячей северной госпожой. И вот это бешеное чувство голода в преддверии пира - наркотик не хуже самого пира.

О чем она хотела со мной поговорить, я знал. Точнее, предполагал. И не имел никакого желания это обсуждать. Конечно, рано или поздно придется, но лучше поздно. Чтобы и обсуждать уже было нечего. Ева почти угадала насчет заклинаний. Я в самом деле молился Господу, чтобы он помог нам зачать ребенка. Это было вторым моим самым сильным желанием после желания обладать Евой.

К счастью, после второго нашего соития она сразу уснула. Пусть мои гены как следует обоснуются в ней - к утру уже все будет хорошо.

А я еще долго не мог уснуть: наблюдал за своей возлюбленной, гладил ее золотые волосы и не мог поверить, что мое желание всё-таки сбылось. Она спит в моей постели. Завтра мы проснемся вместе, позавтракаем и улетим. Лучше всего, конечно, сразу домой: там ждут дела, отложенные ради маленькой, но гордой птички, там я буду чувствовать, что мое счастье в безопасности - его уже не отберет никакой самонадеянный белый хряк, и вообще, в очаровательную головку моей лилии будет лезть намного меньше глупых мыслей. Опять же, нужно пожениться поскорее, чтобы наш первенец не родился бастардом...

Но есть и запасной вариант - курорт. Там мы вспомним времена нашего знакомства, живя в домике у моря. Эта затея призвана повысить градус романтики и понизить количество сомнений в наших отношениях. С этой успокоительной мыслью, а также молитвой о пополнении моего потомства я незаметно уснул.

Утром меня разбудила Она. Моя возлюбленная. Самая желанная для меня на свете женщина. Попыталась потихоньку выбраться из моих объятий, но я, как и обещал, сразу проснулся и принялся ее целовать. В волосы, в шею, в щеки, в губы. Добрался до них и немного увлекся. Навалился всем телом на свою маленькую птичку, стал гладить стройное тело, активно подбираясь к самым сладким местам. Ева жалобно запищала:

- Терджан, отпусти! Мне нужно в ванную...

Я ждал ее бесконечно долго в полной боевой готовности, она сначала сидела в уборной тихо, потом шумела водой, потом, наверное, вытиралась... Я не выдержал, накинул халат и бросился за ней. К счастью, дверь была не заперта, в противном случае ей (двери) угрожала неминуемая гибель. Я распахнул ее и увидел свою возлюбленную невесту. Она стояла обнаженной посреди ванной и вытиралась большим пушистым полотенцем, которое своим размером подчеркивало хрупкость ее фигуры. Ева выглядела почти девочкой - только красивая грудь выдавала в ней вполне оформившуюся женщину. Недолго думая, я схватил эту женщину в объятия и понес в постель, бормоча себе под нос на родном языке:

- Совсем измучила ожиданием...

Ева принялась биться в моих руках, пытаясь освободиться, но это меня только смешило. Так, со смехом, я и упал на кровать вместе со своей соблазнительницей.