Господня Истина Святых Апостолов (СИ)

Даврий думал же о Зарре и о Корнилии. Но самая из самых мыслей тревожила его больше: “Где Иисус, где Он, ведь Простор Небесный очень большой, а мы пред ним такие маленькие и затерянные в пус­тыне бездны”. — “Даврий, что с вами?” — “Тиверий, я слушаю тебя”. — “Можем ли мы поговорить с глазу на глаз? Это свечение, которое мы видели все, это…”

— “Да, это было то, о чем все думали и не только думали, но и знали”. — “Значит, Он был?” — “Да, я видел Его и то, что Он действительно вознесся в Не­беса”. Тиверий удивился: “Да-а, на небесной колесни­це? То был не сон?” — “Увы, Тиверий, я ничего не скрываю как человек и как подданное вам лицо”. — “Но почему тогда Пилат и Ирод скрыли все от меня?”

— “Отвечу так: они боялись Иисуса, ведь Он был намного сильнее. Он был — Бог, а они же правители земные”. — “Но ведь Понтий — человек благора­зумный”. — “Это на ваш взгляд, а в принципе — да, он человек благоразумный, но не в том деянии, что он сотворил. Ирод же слабый и в то же время сильный, хотя все это по-разному можно охарактеризовать. Но судить вам придется их, ибо они виновны в смерти Бога. Это я утверждаю. Всех людей я не могу осу­дить. Да, они требовали казни невинного ни в чем человека, но в итоге — Бога”. — “Даврий, я чувствую, что Нерон…” — “Тиверий, я это все понял. И когда до меня дошли слухи о том, что была массовая резня…”

— “Слушай, об этом лучше не говори. Я чувствую, что мне очень скоро придется оставить свой пост, ибо Не­рон…” — “Тиверий, я все знаю. Ибо люди убили Бога, а мы есть всего-навсего простые люди, которые подвластны неведомым силам. Так что будем наде­яться на все хорошее”. — “Ответь мне, Даврий, каков Он был из себя?” — “Тиверий, Он был человеком, и всего лишь две родинки украшали лик Его. Он был певуч, как птица ночная, ибо из Его уст исходило духов­ное пение, я думаю, всех душ наших. Но звучание души Его было особенным, да и особенным это не назовешь, ибо Он — Господь, Он величен, величен как солнце, согревающее всех нас”. — “Даврий, мне стыд­но, но я хочу просить у тебя совета: как быть мне, как поступить в данную минуту?” — “Что я могу ответить? Вызывай Ирода и Пилата, тех членов синедриона, что я преподнес вам в списках. И ведите следствие сами, с меня же предостаточно, включая все то, что я и ви­дел. Но лично я думаю, что виновные должны понести наказание со стороны справедливого суда. А со сто­роны Божьей каждого из них ждет участь, я даже не могу представить, какая”. — “Даврий, судя по всему, я так и сделаю — немедля пошлю гонца в Иерусалим”.

— “Тиверий, сделай это без промедления”. — Да, я все понимаю, ибо видел некое свечение в небесах, и мне пришлось призадуматься. Лично ты видишь, как себя ведет Нерон, он метит на мое место, всякими путя­ми он хочет искоренить все Господнее”. — “Да, он уже натворил столько… Я уже знаю. И поэтому гово­рю, что сила Божья не обойдет его стороной”. — “Дав­рий, на сегодня хватит. Я с тобой поговорю еще завт­ра. Мне нужно еще кое о чем подумать”. — “Тиве­рий, я не против”. — “Тогда ты свободен”.

НАЗАРЕТ. Мария благополучно добралась и, увидев свой дом, Она зарыдала. Перед Ее глазами прошла вся жизнь Ее единственного Сына.

— “Павел, Варнава, входите. Этот дом надолго будет являться нашим духовным очагом. Я вас попро­шу: наведите здесь достойный порядок. Я же хочу по­сетить свое любимое место, ибо оно Меня притягивает своей необыкновенной силой”. — “Мама, мы все сде­лаем. Пойди отдохни”. Мария молча удалилась.

— “Павел, мне не верится, что здесь жил Иисус Христос”. — “Варнава, считай, что Он здесь почти и не жил, ибо все время был в пути”. — “Но, Павел, все равно, это Его родительский дом”. — “Дом Его — это вся наша Земля и все то, что мы видим, чем дышим и чем живем”. — “Я понимаю, и мне приятно нахо­диться в доме, где жил наш Учитель и Бог”.

Мария сидела молча, но мысли не давали Ей по­коя. Они теребили и рвали Ее душу. И в один момент Она услышала: “Мама, Я снова рядом с Тобой. Прошу Тебя, не грусти”. — “Эммочка, Я слышу Тебя, но Мне очень грустно”. — “Мама, Я говорю Тебе, что грусть — явление временное, а дальше нас с Тобой ждет только благое, и мы с Тобой будем неразлучны”. — “Эмма, Я верю Тебе”. — “Мамочка, Я прошу Тебя, не опускай руки, продолжайте Мною начатое”. — “Сы­нок, Я и так стараюсь”. — “А сейчас, Мама, иди, Павел и Варнава убрали весь дом, и Тебе приятно будет отдохнуть в нем. Забудься во сне, ни о чем не думай, ибо впереди вас ждет еще очень много приятно­го и, увы, не очень”.

ИЕРУСАЛИМ. Корнилий уже несколько дней не мог уснуть. Ни в чем он не находил покоя. Необыч­ная тоска одолевала его. В душе он плакал: “Господи, сил моих не хватает, чтобы успокоить свою душу. Труд­но все пережить. Разлука с Тобой и с теми людьми, к которым я привык — это тяжесть нечеловеческая, — думал он. — Что, что мне делать дальше?”

— “Корнилий, отправляйся вместе с Моими Уче­никами в Назарет, и ты найдешь свое успокоение”. — “Хорошо, Иисус, пусть будет по-Твоему, и я снова пре­клоняюсь пред Тобой, как пред всем святым и величе­ственным”. — “Спасибо тебе, Корнилий”.