Господство

– Нет, – упрямо твердил Тим. – Я хочу посмотреть. – Он оставил ее и пошел вперед по направлению к танцующей женщине. Он слышал низкий, хрипловатый смех и, как ему показалось, даже чувственный стон.

Может быть, это действительно оргия?

Юноша продвигался, стараясь ступать бесшумно. Вся земля здесь была усеяна пустыми винными бутылками, в большинстве своем разбитыми, и идти тихо не было никакой возможности. Он слышал, что Энн следует за ним, осколки стекла скрипели под ее ногами. Он хотел ей сказать, чтобы она шла потише, но боялся произнести хоть слово.

Боялся?

Да, он боялся. Он был возбужден, приятно возбужден, чувствовал какой-то непонятный восторг, но Энн была права: во всем этом было что-то пугающее, что-то страшное. Обнаженные женщины просто так танцевать на лесной поляне при полной луне не будут.

Теперь Тим увидел женщину более отчетливо. И еще одну. Они были уже немолоды, где-то за тридцать или, может быть, даже под сорок, но вполне еще привлекательные, чертовски сексуальные. Они смеялись и танцевали в радостном забытье. «Лесбиянки? – подумал он – Кто его знает? Но Энн, наверное, права. Скорее всего они исповедуют какой-то культ, исполняют какой-то мистический ритуал».

Он добрался до опушки и скорчился за кустом. Энн подошла сзади и прижалась к его спине.

– Пошли, – просвистела она ему на ухо.

Он покачал головой, глядя на женщин, на их колышущиеся груди и густые волосы меж ног. Они смеялись, очевидно, довольные друг другом, и его желание усилилось.

Танец становился все быстрее, все безумнее и неистовее. Тим не уловил момент, когда их движения из свободных и раскованных превратились в исступленные. Он понимал, что женщины сейчас не просто танцуют, не просто веселятся. В их действиях была какая-то свирепость, от них веяло опасностью. Они казались одержимыми маньячками, и он испугался. Его возбуждение пропало, он захотел вернуться к машине, чтобы уехать домой.

Теперь смех был слышен не только впереди, но и сзади. Он повернул голову и увидел танцующую голую женщину как раз на той полянке, где он собирался расстелить одеяло.

– Пошли скорее отсюда, – прошептала Энн.

Он замотал головой. Женщины окружили их, и возвратиться к машине теперь уже не было возможности.

Но разве он должен опасаться, что его увидят?

Тим не знал. Он дрожал от страха и жалел, что не послушал Энн и не ушел, когда они услышали шорохи.

Его схватили сзади.

Он попытался вскрикнуть, но чья-то рука зажала ему рот. Грязная рука, пахнущая вином и женскими выделениями. Он попробовал выскользнуть и ударить, но тот, кто его держал, был крепче и держал плотно. Он повернул голову налево, насколько можно, и увидел, что одна из женщин тянет Энн на поляну. А две другие следом потащили и его.

Из того положения, в каком его волокли, он мог видеть некоторое время только землю и грязные босые ноги. Затем его швырнули на землю. Маленькая веточка поранила бок. Он вскрикнул от боли и услышал свой голос. Больше рот ему не зажимали. Он заорал настолько громко, насколько мог.

– На помощь! – звал он вначале, а затем эти слова превратились просто в бессвязный вопль.

Энн закричала тоже, и женщины, державшие ее за руки и за ноги, повернули его лицом к ней.

Смеясь, они сорвали с нее одежду, а сами стали пить из горлышка красное вино. У каждой в руке было по бутылке, по подбородкам и дальше, по груди, ручейками стекала густая жидкость, похожая на кровь.

– Что, черт возьми, происходит?

Теперь он не просто боялся, он был в панике, потому что вдруг со всей очевидностью понял: ни он, ни Энн никогда отсюда не выберутся – им предстоит здесь умереть.

Женщина, которую они увидели первой, та, что танцевала, закончила с вином. С бутылкой в руке она повалила Энн навзничь и оседлала ее, повернувшись спиной к лицу.

– Нет, – закричала Энн, и в ее голосе был настоящий ужас. – Нет!..

Вскоре вопли прекратились, потому что женщина взгромоздилась на лицо девушки и начала исступленно совать тонкий конец бутылки ей между ног, туда и обратно, туда и обратно, всаживая со всей силой, какая только была у нее в руках, пока стекло не окрасилось кровью.

– Энн! – завопил Тим, но остальные женщины уже были на нем, срывали одежду, дергали за волосы. Он опрокинулся. Чей-то палец нашел его глаз, нажал и надавил со страшной силой. Его тело начали рвать зубами, затрещали кости, запахло свежим мясом. В его задний проход засовывали пальцы, что-то тащили оттуда, выдергивали, растягивали, вырывали. Его вопли становились нечленораздельными и все слабели и слабели. Воздух наполнился тяжелым запахом секса и вина.

И они растерзали его на части.

Глава 34