Господство

Хриплый визг матери Дженин перекрыл шум вокруг, когда Дион – нет, уже не Дион, а Дионис – вышел из нее, все еще извергая струю. Сделав всего два шага, необычайно длинных, он настиг еще одну женщину – это была молодая женщина, – схватил ее, приподнял вверх и, смеясь, начал целовать огромные груди.

Неожиданно Пенелопу кто-то схватил сзади. Она почувствовала конец возбужденного члена, прижатого к ее ягодицам, обернулась и увидела, что это доктор Джонс, педиатр, у которого она наблюдалась еще ребенком. Сейчас он стоял, спустив брюки до лодыжек, с застывшей пьяной похотью в глазах. Она что есть силы ударила его в живот и побежала, пытаясь прорваться через быстро растущую толпу. Она увидела, что многие мужчины спустили штаны, а женщины задрали юбки. Но еще большее количество начали разрывать друг на друге одежду: лопались лямки бюстгальтеров, трещали брюки и платья.

Нужно удирать отсюда. Нужно возвращаться домой.

Она пробилась сквозь группу подростков, обогнула группу мужчин, похожих на рокеров. Позади был слышен крик Диона. Это был рев, вопль торжествующей похоти, но одновременно и крик боли, растерянности и разочарования. Пенелопа уловила этот крик, и внутри у нее все перевернулось, из глаз потекли слезы, но она продолжала бежать, преодолев одну полосу деревьев и двигаясь дальше. Сквозь листву справа смутно просвечивала дорога, а на ней машины, некоторые с непогашенными огнями.

Меньше чем через минуту она была у забора. Винный завод перед ней был освещен, кажется, свет горел во всех помещениях. И везде были люди, много людей – на подъездной дорожке, на автостоянке, на крыше товарного склада. Она слышала музыку, транслируемую через усилитель, видела маленькие фигурки танцующих.

Раздался выстрел – стреляли, кажется, из автомата, – и в нескольких окнах главного здания замигали огни. Затем послышались крики, а за ними последовала тишина.

Возвратиться в дом она не могла.

Пешком до города было очень далеко, но, может быть, там на дороге остались машины с невынутыми ключами. Наверняка можно будет найти хотя бы одну такую машину. Особой рассудительностью в эту ночь люди, кажется, не отличались.

Разумеется, не отличались. Причем это еще слишком мягко сказано.

Она побежала через виноградник по направлению к улице, следя, чтобы никто не выскочил на дорожку и не начал ее преследовать. Из облаков выглянула луна, осветив все вокруг своим светло-пурпурным сиянием.

Что же все-таки произошло? Неужели матери все эти годы тайно обрабатывали этих людей, совращали с пути истинного баптистов и методистов, католиков и протестантов, отвращая их от христианства, чтобы заставить поклоняться Дионису? Это казалось невозможным, и все же другого объяснения этому… паломничеству не было. Действительно, почему многие сотни пьяных людей нагрянули на винный завод в предчувствии возвращения давно умершего греческого бога?

У нее болела голова. Все было слишком запутанно. Все, чему ее учили, о чем она когда-либо размышляла, сейчас, кажется, обесценилось, оказалось неверным. Обыкновенные люди – доктора, домашние хозяйки, служащие, строительные рабочие – внезапно сломали свой жизненный уклад, будто до сих пор носили некую маску, и теперь, одурманенные, поклонялись божеству, которое, как следовало из школьной программы, являлось литературным персонажем. Матери, вырастившие и воспитавшие ее, превратились в менад. Оказывается, они совокуплялись с обычными мужчинами, чтобы родить ее для сексуальных отношений с возрожденным мифическим богом.

Все это было бы смешно, если бы не было так ужасно.

Она добежала до забора рядом с дорогой и направилась к открытым воротам. Через них входили люди и шли дальше по дорожке к винному заводу, огибая оставленные машины. Пенелопа знала, что не сможет выйти незамеченной, но мужчины и женщины там, у ворот, были в таком состоянии, что им было, наверное, безразлично все на свете.

Она подошла к воротам, переступила через пару, совокупляющуюся прямо на земле, и тихо скользнула по другую сторону забора.

– Я эту суку обработал своим ножом для рыбы, – громко произнес мужчина. – Вспорол ее от горла до самой п…

– А что ты сделал с ее сиськами? – заинтересованно спросила женщина.

Пенелопа поспешила на дорогу, аккуратно пробираясь между припаркованными, брошенными автомобилями. В ноздри ударял сильный запах вина, во рту пересохло, всем своим существом она захотела выпить, чтобы освежиться, но заставила себя двигаться дальше. Ее пока могли заметить от ворот, и Пенелопа вычислила, что должна пройти еще около ста метров и только затем начать поиски машины для бегства.

Бегства куда?

Она не знала. Потому что пока не успела об этом даже подумать. Как куда? Первым делом в полицейский участок, а дальше.:.

Это она решит потом, когда доберется до полиции.

– ПЕНЕЛОПА!

Дион.

Дионис.

– ПЕНЕЛОПА!

В этом крике, слышном повсюду, звучало требование. С одной стороны, она еще больше испугалась, а с другой – уловила в нем призыв.

Ей захотелось повернуть обратно, бежать в лес, сорвать с себя одежду, броситься к нему с распростертыми объятиями.