Госпожа Кофе

Рита не зря стала расспрашивать меня, что меня связывало с Тимуром. Да, я понимал, что он мошенник, что ходит по краю лезвия, но что-то в этом человеке было мне симпатично. От него исходила такая энергия уверенности и внутренней силы, что я порой ловил себя на мысли, что именно эти качества отсутствуют во мне напрочь. Нет, я не жалел о том, что не был мошенником, но вот той уверенности и внутренней силы мне порой не хватало. Думаю, это понимала и чувствовала Рита. Несмотря на то что я в большинстве своем раскрывал трудные дела, связанные с убийствами, и начальство было довольно моей работой, сам собой я не бывал доволен никогда. Я не мог расслабиться и забыть хотя бы на несколько минут о своей работе, обо всем том, что ждет меня в рабочих папках, лежащих на моем столе в кабинете. К тому же мой блокнот всегда был густо исписан планами дел, которые я тщательно и скрупулезно пункт за пунктом выполнял. Я не умел, как многие другие люди, просто радоваться жизни, и это при том, что я был женат на одной из самых красивейших женщин и имел чудесную дочь. Плохо выходило у меня и с улыбками, смехом. Думаю, только Рита знала, как я умею улыбаться, а в глазах других я наверняка выглядел хмурым, неулыбчивым, мрачноватым типом. Я не умею рассказывать анекдоты, ухаживать за женщинами, танцевать, шутить. А вот Тимур умел все это и делал с блеском. Что касается моего самого близкого друга, Димы Караваева, то мы с ним были чем-то похожи, думаю, и ему интересно было бы время от времени оказываться в компании такого человека, как Тимур. Все это я говорю сейчас для того, чтобы хотя бы самому себе объяснить, что же меня связывало с Тимуром, по сути, преступником. Рита. Иногда мне кажется, что она читает мои мысли, и от этого мне становится не по себе. «Марк, скажи, что тебя связывало с Тимуром? Где вы с ним перехлестнулись? Чем он занимался? Я даже не знала, где он работает». Да никто не знал, чем он занимался. Кружился среди довольно-таки опасных, богатых людей и жил в долг. И, что самое удивительное, его жена, пусть даже и неосознанно, помогала ему в этом его образе жизни. Все эти застолья, вечеринки, дни рождения, праздники, которые они устраивали, напоминали семейные, добропорядочные застолья. Альмира хорошо готовит, и она устраивала настоящие пиры. Тимур, красивый, с благородными чертами лица, всегда хорошо одетый, веселый, приглашал в свой дом людей не простых – состоятельных, интересных, нужных. И им, как это ни странно, нравилось бывать у Атаевых. Иначе они бы не приходили. Вот и мы с Ритой тоже бывали у них, и Рите, я знаю, нравилось общаться с Альмирой, у них всегда находились общие темы для разговора. Хотя Рита не такой человек, чтобы общаться со всеми подряд. Она очень избирательна. Порой мне думалось, что она любит Альмиру просто потому, что она настоящая восточная красавица, а моей жене нравится все красивое. Если было бы можно, она бы украшала красивыми людьми свою мастерскую, как скульптурами. Кстати, ей нравилась и Валентина Минкина.

Рита. И здесь она, как мне кажется, начинает кое о чем догадываться. Она просто не может знать, что Сергей Минкин был холост, и что официально они с Валентиной расписаны не было, и что, возможно, фамилия Неустроева как раз и принадлежит именно этой Валентине.

Я торопился на место обнаружения трупов, чтобы как можно скорее выяснить, убитая женщина – не вдова ли Сережи Минкина. Вдова, сожительница – теперь это было неважно. Все мы, конечно же, воспринимали ее как его жену.

Мой помощник, Лева Локотков, был уже там. По моей просьбе трупы еще не трогали. Разве что над телом Тимура работал судмедэксперт Борис Анджан.

Ровная площадка позади автозаправки была ярко освещена, как и вся прилегающая к станции территория. Застекленный павильон с магазином внутри, маленькая кафешка, туалеты – идеальное место отдыха утомленных водителей. А вокруг – синяя мокрая ночь и пролетающие мимо машины.

Мне не хотелось верить, что бледный мужчина, распростертый на земле, даже похож на Тимура. Если бы это был Тимур, то он непременно открыл бы глаза, отряхнул свою толстую теплую вельветовую куртку с меховым воротником, улыбнулся бы, пожал мне руку.

– Привет, Марк.

– Привет, Тимур.

Я мысленно говорил с ним, уже мертвым. Я сказал ему: «Ты перешагнул слишком много граней, Тимур».

Глаза мои остановились на не менее бледном лице женщины. Валентина… Очень знакомое лицо. Да, это была она. Значит, фамилия ее была Неустроева. Какая фамилия! Это удивительно, как иногда фамилии подходят к людям, как определяют их судьбу!

Казалось, она спала.

Как ты, Тимур, оказался вместе с ней, женой твоего друга и благодетеля? Как ты мог?