Госпожа Марика в бегах. Общий файл. Завершено

Три раза спустилась вниз, так что ноги вконец перестали меня слушаться. Поставив греться воду начала раздеваться в прогретой комнате, но вовремя спохватилась - штор-то не было, и маленький незапланированный стриптиз повеселил бы всех новых соседей! На помощь пришли простыни, прихваченные из Чимена (нет, не простит мне этого айн Бошан). Одну повесила вместо шторы, вторую, вздохнув, разорвала, чтобы постелить в лохань и использовать как полотенце. Раздевшись до белья изучила испорченное платье - попытаться спасти стоит - днем не было дождя и ветер высушил подол, так что грязь с юбки частично получилось удалить щеткой, но дальше - только стирка. Камин уже догорал, когда я, наконец, погрузившись в горячую воду, зажмурилась от удовольствия. Не хотелось ни двигаться, ни думать, просто замереть и почувствовать этот момент. Наверное, я отключилась на какое-то время, потому что когда я в следующий раз открыла глаза, только свеча освещала комнату, очаг погас. Завершив свое купание и обернувшись простыней вместо полотенца, добежала по холодному полу до камина, подбросить дров. Переодевшись в чистую сорочку, пододвинула лохань поближе к камину и устроилась стирать, пока вода была еще хоть немного теплой. Платье оставило после себя черную мутную воду, которую я крадучись на цыпочках вылила в общей судомойне на этаже. Чулки и белье стирала уже в холодной, но чистой воде, где затем еще раз прополоскала платье. Развесила все на стульях у камина, постелила единственную простыню на казенный матрас и почувствовала, что сейчас просто упаду, но решила сделать еще одно важное дело. На подоконнике стоял горшочек со сливочным маслом, баловство и транжирство, бубнил мой внутренний голос, но был послан. Я зачерпнула пальцем мягкую массу, которая тут же начала таять и соскальзывать обратно, но много мне и не надо. Лицо заблестело, словно масленичный блин, руки и стопы чуть ныли и требовали продолжения массажа, но хорошего понемножку. Укрывшись вместо одеяла собственным пальто, подумала, что все же два фалькона в неделю это справедливая цена за то умиротворение, которое опустилось на меня за миг до погружения в сон.

Глава 3.

Ниса.

'Остается надеяться только на чудо'. Для бедноты вроде Нисы эти слова, что приговор: будь она побогаче, может и раскошелилась бы на монету смильта, да не убоялась правосудия богов, но что делать прикажете, коли сама отродясь серебрушки в руках не держала. В ее родной деревне самой ходовой монетой был медень в четверть дайма, а чаще и того квинта соли, мешок муки, дюжина яиц да корзина рыбы. Была б какая родня, растрясла-разжалобила, а так - иди Ниса, вдова Варса-кровельщика, в Храм с пустыми руками, да надейся, что айн не блудил вчера, в день полной луны, а постился да молился как положено. Может тебе горемычной улыбнется удача и будут еще долгие зимы все друг другу по окрестным деревням рассказывать, как сжалились боги над простой крестьянкой из Тарру, не обделили ее, не за себя просящую, да послали утешение и помощь.

А ведь если подумать, разве Ниса многого просит? Вот помер прошлой весной муж, благо успел вспахать общинный надел, не роптала. На жатву со старшими дочерями вышла, понимая, что иначе на долю из общака можно не рассчитывать. Свой кусок земли кровью и слезами заливали, но лен посадили, все лето стерегли от жучков и тли, девчонки младшие воронье палками гоняли, а как пришло время собирать урожай, так зарядили такие ливни, что весь сырец вымок, и крытый сарай не спас, ветром солому с кровли срывало. Осени-то о прошлом годе почти и не было, заморозки пошли, едва лужи на деревенской площади высохли. Так и сгнил весь труд не просохнув, а Ниса с шестью дочерями осталась без денег на будущий год. И как жить прикажете?

Нет льна - нет и толкового занятия на зиму, заскучали старшие девки без прялки и ткацкого станка, пропадать вечерами стали, а по деревне слухи пошли. Говорят, Нисины дочки у старого амбара ошиваются, там, где парням из соседней Витты свиданки назначают. Не успела мать выдрать их как следует - сбежали от безделья и голодухи в город, а может позор скрыть хотели. Ну да двумя ртами меньше.

К весне Ниса забыла, каково мясо на вкус, жира и того не осталось, что нельзя было съесть - продавала, что нельзя было продать в печку бросала, дров-то нарубить тоже денег стоит. Лесник был мужиком добрым, но самоуправства в своей вотчине не терпел. Когда на огороде еще не проклюнулись первые ростки, захворали все дочки кроме одной. Местную знахарку-колдунью три зимы назад деревенские огнем погнали - уличил ее айн в порче воды колодезной. Много тогда народу померло, но семью Нисы несчастье обошло. А тут и позвать-то некого, разве что самого храмовника. Пришел он, посмотрел на бледные личики и кровоточащие десны да говорит: 'Остается надеяться только на чудо'.