Читаем Госпожа Марика в бегах(СИ) полностью

Обидный эпизод еще не истерся из памяти и заставил критически на себя взглянуть. На что мне можно рассчитывать в этом городе? Я говорю и выгляжу, как деревенщина, хотя Чимен вообще-то небольшой, но город со своим мэром, Храмом и ратушей. Можно добиться внешнего лоска, но потребует денег и времени, а ни того, ни другого у меня нет. Максимум на что меня хватит - аккуратность и простота в одежде. И то хлеб - если в дом придет устраиваться неряшливая горничная, место уйдет другой претендентке. А если не горничной? Язык мой - враг мой. Айн Бошан человек вежливый и если бы не шуточки местных кумушек на тему моего говорка, никогда бы не заметила, что речи моей свойственны 'милые фольклорные вкрапления' и 'некое местечковое обаяние'. Так выразились его преподобие, когда вопрос был задан в лоб. Не обладая абсолютным музыкальным слухом, на одном упрямстве, стала прислушиваться к речи городских, передразнивая, подражая. Как-то хозяин заметил мои упражнения, и предложил беседовать пару раз в неделю: он оттачивал свои проповеди или рассказывал что-то занимательное из новостей, а я слушала правильную речь и впитывала новую информацию. Для меня любая информация - новая. Не сказать, что ситуация изменилась кардинально, но торговкой рыбы посреди ложи в опере я себя чувствовать перестала. Иногда при быстром эмоциональном диалоге сама слышу свои перлы, но поделать ничего не могу. Буду больше молчать.

Итак, образ сдержанной, опрятной, образованной женщины... Компаньонка? Приказчица? Экономка? Ну-ка, что у нас там с нарядом?

Платье, как и пальто, немало пострадало в борьбе со стихией и дорогами Чимена: подолу юбки досталось больше всех, истерзанный, в одном месте он свисал лохмотьями, один рукав чуть оторвался от лифа, практически истлели завязки на корсаже, держался тот на честном слове и толике везения. Ткань слишком темная, чтобы шить при таком освещении, но раскроить и сметать можно.

Все-таки для меня шитье сродни медитации, я чуть не упустила свой ужин, вертя на столе так и эдак материю. Подвиги с иголкой в руках отложу до завтра. Все равно после еды потянет в сон. И надо сказать, засыпала я с ощущением, что день скорее удался.

К утру комната безбожно выстывает. А вкупе с зарядившими дождями уже на рассвете сырость проникает под мое 'одеяло'. Может быть, и хочется понежиться, но холод не дает уснуть обратно.

Пришлось вставать, стуча зубами. Проверила некогда свежую прессу, провисевшую всю ночь на стуле - из-за растворившейся в воздухе влаги страницы даже не шелестят под пальцами. Образ 'кофе и газета' акустически разрушен. И все равно, за дело!

Уже через пару минут меня постигает разочарование: то, что вчера я приняла за раздел о найме - безумный хаос рекламы гастролей неизвестных мне актеров, фокусников и певцов, объявлений о продаже роялей, брачных предложений и лишь часть - это поиск сотрудников. Тем не менее, удается откопать и кое-что интересненькое для себя. Например, 'особа и корреспондентка для составления писем и ведения корреспонденции в целом' и 'скоро интеллигентная барышня в контору для канцелярской работы'.

Надо сделать перерыв и все обдумать. Чтобы занять руки и освободить голову, снова села за шитье. Пальцы машинально перебирали обрезки тесьмы, перестукивающиеся деревянные пуговицы и лоскуты ткани, когда я вспомнила про маленький сверток-комплимент. Разноцветные бусины! Решила, что обтяну их тканью и сделаю брошь, а из остатков пальто попробую скроить смену моему чересчур сельскому головному убору. Но это вторично, а сейчас займемся нарядом как ее... 'порядочной, молчаливой, интеллигентной'.

Спустя несколько часов, когда я уже начала подумывать об обеде, раздался лёгкий дробный перестук, и в дверной проём проснулась голова Амандин.

- Марика, ку-ку! Ведро не дашь?.. О! Ты решила шить на дому? Тогда мы точно скоро станем подружками-потаскушками, - засмеялась девица. - Бросай это дело, ни дохода, ни уважения, чтоб ни говорили соседские клушки. Любую швею подозревают в том, что она приторговывает своими прелестями. Лучше давай сразу тебе кавалера приведу, у меня есть один затейник...

- Спасибо, не надо! - поспешно остановила дальнейший рассказ о сексуальных предпочтениях очередного знакомого работницы весёлого квартала. - И я шью для себя. Видишь?

- Ха, какие мы щепетильные. Ладно, не моё дело! - но девушка недолго строила из себя оскорблённую в лучших намерениях, женское любопытство взяло верх. - Ну и что же это у тебя? Будет платье или юбка с блузой?

- Платье, на блузу нет подходящего материала. Я и так верчусь, как могу. Смотри, - я продемонстрировала сменные воротнички и манжеты, которые выкроила из куска простыни и обрезков тесьмы.

- Ну... - Амандин скривила свой красивый рот.

- А ты представь, что мне не мужика завлечь, а работу получить, - вступилась я за свое творение, - в хорошем доме или, например, при лавке.

- Тем более надо декольте поглубже. Ни один приказчик женский персонал супружнице набирать не позволит. Это ж одни упырихи будут за прилавком! Ты себе представь!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Философский камень
Философский камень

Действие романа происходит в Центральной Европе XVI века (в основном во Фландрии), расколотой религиозным конфликтом и сотрясаемой войнами. Главный герой — Зенон Лигр, алхимик, врач и естествоиспытатель.Оригинальное название романа — Чёрная стадия (или Стадия чернения) — наименование первой и самой сложной ступени алхимического процесса — Великого делания. Суть Чёрной стадии заключается в «разделении и разложении субстанции» до состояния некой аморфной «чёрной массы» первоэлементов, в которой, как в изначальном хаосе, скрыты все потенции.По словам автора, Чёрная стадия также символически обозначает попытки духа вырваться из плена привычных представлений, рутины и предрассудков.Зенон проходит свою «чёрную стадию» на фоне ужасов Европы эпохи религиозных войн. Большинство персонажей романа гибнут мучительной смертью, часты описания жестокостей и принятых в то время способов казни. Своеобразной вставной новеллой в романе ярко и жёстко изображена деятельность Яна Лейденского и его приспешников, трагедия Мюнстера, павшего жертвой безумия фанатиков, и кровавый финал анабаптистской секты.

Колин Генри Уилсон , Маргерит Юрсенар , Пётр Александрович Марьяшов , Сергей Венедиктович Сартаков , Юрс

Проза / Историческая проза / Эзотерика, эзотерическая литература / Разное / Без Жанра