Госпожа Мусасино

Цутому чувствовал в своих мечтах бессилие перед реальностью, в которой нет устойчивости, но не мог не мечтать. Ему и не хотелось сдерживать этих грез, доставлявших ему столько приятных минут.

В последнее время лужайка была освещена наружным фонарем, поставленным Оно. Его давно собирались здесь установить, чтобы на лужайку залетали ночные бабочки и не заходили парочки с хлопчатобумажной фабрики. По ночам эти пары, взявшись за руки, часто приходили сидеть в темноте под ближайшими деревьями. Лампочки на поселковом столбе, стоящем на нижней дороге, сколько бы их ни вкручивали, все равно выворачивались влюбленными парочками.

Подоплека того, почему Оно поставил на лужайке фонарь, интересна, и он давал ей определение — «проказа», которая пошла со времен его работы торговым посредником по хлопку-сырцу, работы, заставившей Оно кое за что возненавидеть людей.

Парочки забирались во внутренний садик дома Оно через отверстие в ограде. Случалось, что звучавший поблизости шепот сменяли пропетые низкими голосами песенки.

Раньше Цутому принимал любовь такого рода. Его приход в «Хакэ» действительно был вызван пресыщением всем этим, но сейчас, напротив, он завидовал свободе влюбленных: «Тогда я не думал, что есть такая жестокая любовь. Быть может, стоит вернуться к прежней жизни?» Однако стоило ему только подумать об этом, как он понял, что ни за что не сможет расстаться с Митико.

Он начал ощущать новое очарование в кокетстве Томико, которую до этого находил неинтересной. Ему, мучившемуся отношениями с серьезной замужней женщиной, были приятны игнорирование Томико нравов обывателей и ее пренебрежение к мужу.

Томико всегда обращала внимание на отношение к ней Цутому, поэтому оказалась чувствительной и к этим изменениям в нем. Томико было понятно, почему Акияма перестал ходить к ней и болтать о супружеской измене. Это из-за того, что Акияма стал стеречь Митико, едва Томико обратила его внимание на существование в их доме Цутому, чем сильно осложнила положение юноши. Эта ситуация Томико понравилась, и ей захотелось сблизиться с Цутому. Кокетка тянулась за обстоятельствами, и обстоятельства заставляли, ее втягиваться в них.

Даже если Томико испытывала к Цутому чувство, походившее на любовь, то, скорее всего, оно заключалось в простом желании положить тяжелую голову юноши себе на колени. А Цутому именно это как раз и требовалось сейчас больше всего.

Когда Цутому глядел снизу вверх с мучительной юношеской робостью и гордостью, Томико была единственной, которая при этом могла думать: «Какой хорошенький!» Правда, Цутому ни разу так на Митико не посмотрел.

Для того чтобы приблизиться к Цутому, Томико не выбрала легкого пути, заключавшегося, например, в охлаждении его чувств к Митико. Она считала такой ход банальным, и кроме того, Томико довольно быстро поняла, что разговоры о Митико ранят ее гордость. Она чувствовала, что между Цутому и Митико существует нечто притягивающее их, и завидовала. Однажды вечером она захотела щегольнуть близостью с Цутому перед присутствовавшей на ужине Митико, главным образом именно из-за этого притягивающего «нечто».

Стоял лунный вечер. После того как Цутому посмотрел домашнее задание Юкико, как делал обычно, они вчетвером вместе с вернувшимся с завода Оно наслаждались прохладой вечера. В это время пришли супруги Акияма, одетые по-домашнему в летнее кимоно юката. Митико с того дня, когда услышала от Акиямы, что Томико говорила о Цутому, хоть в том и не было необходимости, старалась не встречаться с Томико, но, обеспокоенная тем, что в последнее время Цутому засиживается в доме Томико, пришла вместе с Акиямой.

Почти полная луна некоторое время пряталась в смешанном лесу на откосе, но скоро вышла вперед и осветила участок. На поле там и тут стояли низкие деревца, как островки, сулившие прохладу. За оградой и на заднем дворе, захваченном парочками с завода, слышались песенки и смеющиеся голоса.

Оно погасил фонарь. Все присутствовавшие заняли места на вынесенных в сад плетеных стульях. Когда пришли супруги Акияма, Цутому сидел рядом с Юкико по одну сторону, а по другую находилась Томико. Цутому стал рассказывать Юкико про Алису из «Зазеркалья». Он любил свою девятилетнюю ученицу, потому что девочка была единственным существом, искренно отвечавшим на любовь.

Разговор Акиямы и Оно в основном сосредоточился на обсуждении газетных статей.

Томико в этот вечер была особенно добра к дочери. Взяв девочку за руку, погладила ее по волосам, вставила несколько дополнительных пояснений к сказке, которую рассказывал Цутому. Ей было приятно изображать перед соперницей взаимную любовь, любовь между ней и Цутому.

Стрела попала в цель. Занимая место рядом с Томико, Митико почувствовала себя третьей лишней. Как и в то время, когда она не была уверена в своей любви к Цутому, к ней снова вернулась тревога, вызванная кокетством Томико.

Она впервые начала сожалеть о своей сдержанности, о том, что ограничивалась одними лишь выразительными взглядам, направленными на Цутому.