Госпожа не-мертвых (СИ)

Что, конечно, ничего не значит, но часть подозрений со старейшины снимает. Госпожу смущало, что Кальдеран оказался единственным, выигравшим от предательства Зервана — его управление перехватило нити управления частью банд. Кроме того, друзьями они с покойником не были, из-за зервановой своры срывались важные операции, что разведчик принимал близко к сердцу. А сердце у него мертвое, но очень чувствительное.

Вопрос в том, мог ли он составить настолько хитрый план ликвидации недруга. Себе Селеста признавалась честно — она, если бы приперло, примерно так помеху и ликвидировала бы. Чужими руками, создав видимость полной непричастности.

— Понятно. Что скажешь насчет этого? — кивнула она на распятое, с бессмысленным взглядом тело.

— Обычный восставший из Семиречья, Госпожа. Состоял в свите Хозяина Ночи, дорос до старшего, решил стать Хозяином сам. Проиграл, но каким-то чудом спасся. Слышал о том, что на востоке живут богато, решил податься сюда. Особых сил нет, ума тоже, иначе не вел бы себя, как в родных краях, и мы его так быстро не поймали бы, — Саттар вздохнул. — Госпожа, они до отвращения одинаковые.

— Не говорит ли в тебе природный сальвский снобизм?

— Увы, мессена, моё мнение подкреплено печальным личным опытом. Исключения редки.

Учитывая, что править ночным Ласкарисом Саттар стал после гибели своего предшественника от рук таких же пришельцев, оставшись на тот момент единственным немертвым города (ещё трое пришло чуть позднее), доверять его выводам стоило. В теме он разбирался.

Всего в подвале сейчас находилось пятеро восставших — пленник, Селеста, Саттар и двое гвардейцев. Латам отправился наносить визиты, взяв с мелкой повелительницы обещание ни во что не влезать. Обычно он хоть и относился к обязанностям начальника охраны ревностно, беспокоился меньше. Просто с тех пор, как Хозяйка Талеи последний раз покидала личные владения, прошло очень много времени, и количество врагов у неё увеличилось. К тому же, откровенно говоря, гвардейцы несколько разучились охранять её за пределами хорошо знакомой территории, отчего теперь боялись опростоволоситься.

Со стороны «потрошение» семиреченца выглядело незатейливо и легко. Госпожа нависла над допрашиваемым, удобно обхватив его голову руками и пристально глядя в глаза, рядом, не столько для подстраховки, сколько для успокоения, стоят трое помощников. Сломить волю нетренированного восставшего, к тому же предварительно подготовленного пытками и жаждой — совсем не то что провести ментальный поединок со старейшиной. Сопротивление Селеста просто смела, заперла личность пленника в дальнем уголке его собственного разума и принялась спокойно изучать память.

Ей потребовалось полчаса, чтобы найти ответы.

Картинка жизни в Семиречье выглядела неприглядно. До определенного момента местные живые — племена охотников, собирателей и пахарей, потомков деградировавшей цивилизации — и немертвые сосуществовали относительно мирно. Каждое племя находилось в зоне влияния одной группировки восставших, сильнейшего из которых называли Хозяином Ночи. Учитывая, что восставшие прежде происходили из того самого племени и о родственных связях не забывали, то особо людишек не резали. Те, в свою очередь, в поисках нежити не усердствовали, разумно полагая, что на место своих волков тогда придут чужие и станет хуже.

Равновесие продлилось долго, пока одновременно не совпало несколько событий. Во-первых, среди восставших появилось большое число старших, на порядок более сильных, перешедших на следующую ступень в развитии. Во-вторых, пришла эпидемия, кормовая база значительно снизилась, некоторые племена вымерли полностью. Исчезли города, примитивная цивилизация рухнула. Между Хозяевами Ночи началась война, в результате которой часть восставших, настроенная на сосуществование с людьми, была вырезана, а победители начали править напрямую.

Подробности того конфликта пленник не знал — события происходили до его рождения. Впрочем, Селесту они интересовали постольку-поскольку. Куда сильнее она стремилась выяснить существующие реалии общества Семиречья, узнать их болевые точки, понять, можно ли рассчитывать на мирное взаимодействие. У неё ещё сохранялась надежда избегнуть конфликта, хотя интуиция упрямо твердила, что двум медведям в одной берлоге не жить.

— Насчет одинаковости ты был прав, — заметила она, оторвавшись от услужливо поданного кубка. — Во всяком случае, в плане моральных критериев.

Саттар умудрился мимикой, с помощью одной вежливой улыбки, изобразить самодовольное «а я же говорил!». Длительное взаимодействие с аристократами сильно на него повлияло, многому научив бывшего ремесленника.

— Мессена видела нечто неприятное?

— Именно. У них, к сожалению, есть своя культура. Дикая, кровавая, бесчеловечная, но притом полноценная культура. Нам придется уничтожить всех её носителей, потому что ассимилироваться они не захотят, а жить рядом мы не сможем.