Госпожа поневоле или раб на халяву [СИ]

— Слушай, ты! — темпераментно начала мышь, и вдруг сдулась. — Думаешь? И все равно. Не смей делать что-то за моей спиной! Мог просто сказать.

— Есть у меня предчувствие, что ты бы не согласилась, — хмыкнул я, и тут же заинтересованно уточнил: — А сиреневый тебе что, тоже не понравился? К нему еще сорочка смешная такая прилагалась…

— Сиреневый красивый, — признала мышь, и тут же спохватилась: — Еще раз так сделаешь, я эти трусики, лифчики и сорочку надену на тебя, и в таком виде сфотографирую, понял?! И в сеть выложу, будет оглушительный успех! И вообще! — но тут она вдруг возмущенно взвизгнула: — Ой! Блин! Все ты! — и, прикрываясь руками, ускакала, выдав уже из коридора: — Довел, поросятина! Я уже полуголая бегаю! Свин ушастый!!!

— Сорочку померяй! — крикнул я ей вслед.

— Сейчас на тебя померяю! — грозно отозвалась мышь из комнаты, но не прибежала.

Насколько я знаю женщин — мерила и ей нравилось.

Чаепитие у нас проходило в милой, уютной, дружественной атмосфере, только очень быстро.

— Скорее, быстрее, допивай, доедай, побежали… — у мыши просто как будто неожиданно активировалось шило в одном месте, воспалилось, раскалилось и еще и прокручивалось.

Из дома меня практически вытолкали или вытащили, смотря как оценить происходящее. Но едва мы сели в какую-то небольшую машинку, битком набитую народом, и ездящую по земле… Это когда почти во всех остальных мирках, где техника победила магию, используются летающие средства передвижения, к тому же не так воняющие… Марбхфхаискорт! Ладно, я уже понял, что Светлые специально выбрали для меня самый отсталый мир. Так вот, едва мы сели в эту железную банку на колесах, как мышь успокоилась.

Ехали мы минут двадцать, подпрыгивая и мелодично позванивая деталями металлического корыта. Водитель гнал достаточно быстро, ловко подрезая остальной разнообразный транспорт. Правда часто останавливался, и из банки вываливалась часть народа и тут же заваливалась новая партия и радостно плюхалась на освободившиеся сидения. Те, кому плюхнуться было некуда — стояли, согнувшись, со злостью поглядывая на счастливчиков. Но не вылезали. Как будто эта банка была последним средством передвижения, которое могло еще успеть их увезти от апокалипсиса.

Наконец свершилось, и мы выдавились на улицу, напротив большого десятиэтажного здания со множеством окон. Первые мои ассоциации были — муравейник, черти их тут всех сократи в количестве. Реально, такого количества высоток нигде больше не встречал! Хотя… Марбхфхаискорт! Муравьев тут… низших, в смысле, тоже, как в аду… нашем.

Сначала мы прошли мимо сурового пожилого мужчины, подозрительно оглядевшего меня с ног до головы раза четыре:

— Будешь утверждать, что этот раззвездяй тоже будет бирюльки из камушков ваять? Или парней от тебя отпугивать? — спросил он, сверля взглядом мышь.

— Не, дядь Вань, — заулыбалась та. — Это я буду от него девчонок отгонять. А то оставишь одного, а потом караул, с горкой, пока разгребешь да вытряхнешь, упаришься!

— Дык и чего тогда с собой притащила такое богатство? — скептически хмыкнул дядя Ваня, поглядывая на меня очень неодобрительно.

— Так не бросишь же! — мышь сделала невинные глаза, и даже улыбаться почти перестала. — Еще встанет посреди улицы, они ка-а-ак набегут, это ж пробка, затор, авария и штраф! Оно мне надо?

И она, дернув меня за руку, быстро пропихнула мимо жуткого вертящегося устройства и потащила за собой налево, по низенькому, но жу-у-утко длинному коридору.

— Так, туалет — напротив почти, — объявила она, запихивая меня в условно-большую комнату, особенно если с мышиными закуточками сравнивать. — Думаю, не потеряешься…

Я застыл, изучая открывшийся передо мной… филиал мышиной мастерской — бесы бисер метали в большом количестве, хаискорт! И булыжники везде, опять же.

Дверь слева была почти вплотную прижата к стенке, заставленной вешалками. Потом шла стенка с окнами, двумя, большущими такими, огромными… Короче, стены напротив двери почти не было.

Параллельно стенке с вешалками шла стена, завешанная плоским народным творчеством. Порывшись в памяти, я нашел наиболее подходящее местное слово — панно.

Вдоль всей комнаты стоял огрооомный стол, заваленный каким-то барахлом.

Справа от двери тянулась длинная стена, вдоль которой возвышался метра на полтора стеллажик, битком забитый… гхм… ну типа тоже народным рукотворчеством, различного качества. А в уголке, между стеллажом и стеной с панно, притаился столик с… самоваром?! Хаискорт! Совсем они тут… Ну да, точно, с самоваром… Еще печеньки, конфеты, пирамидки из кружек, сахарница и коробочка с чайными ложками.

От встречи с такой реликвией меня реально накрыло… я упал на ближайший стул и ушел в себя.

— Чертенок, налей в самовар водички, там в столе бутылка. И включи в сеть, а то девчонки уже скоро набегут, — попросила мышь, сосредоточенно пересчитывающая наборы каких-то инструментов.