Госпожа проводница эфира

Что касается любовника Леслии... Красивый, холеный, женатый, мерзотный, подлый. Да и сама она... Скажем так, моральными принципами и душевностью сильфида в прошлом не отличалась. Пожалуй, они друг друга стоили. Оба — крайне неприятные, беспринципные и жесткие личности. Но она его действительно любила, до того как возненавидела. Взаимно причем.

Удивительно...

После окончания трансляции я выныривала в реальность медленно, как после обычного сна. Было... мерзко.

Та девушка, которую мы подобрали в мире чудаковатых вампиров и которая жила сейчас в отеле, была иной. Даже не верилось, что это одна и та же личность. Нет, не так. Личности как раз не существовало больше. Одна и та же персона, сущность, существо.

Ту неприятную высокомерную и аморальную девицу стерли подчистую. Сейчас она создавала себя заново, в ином окружении, в иных мирах, с иными ценностями и знаниями.

И я лежала, глядя в потолок, ощущая нежный запах люснежа, и размышляла: имею ли я моральное право рассказать ей о том, какой она была? Или наоборот, имею ли я право промолчать?

Глава 8

Глава 8

Рассказать и вспомнить

К завтраку я вышла мрачная, расстроенная. Молча кивнула поджидающему меня у зеркальной двери волку. Тоже ведь еще один мутный тип. Неизвестно еще, что о нем всплывет...

Когда я вошла в столовую, обнаружила за столом всю компанию. Даже Феликс уже покинул свое место за стойкой портье и сейчас чуть сонно клевал клювом. Странно звучит, но что поделаешь, если у него не нос, а клюв.

— Агата, доброе утро! — радостно поприветствовал меня Ориэль. — А я уже навестил с утра нашу молодую мамочку. Что она мне шипела, я не понял. Но и она, и малыши в полном порядке.

— Это хорошо, — бледно улыбнулась я и села за стол. — Что у нас сегодня на завтрак?

На Леслию я не смотрела. Было... неприятно.

— Барабульки, — флегматично ответил филиур.

Моя рука замерла на секунду, не дотянувшись до чашки.

— Не харапульки? — уточнила, поняв, что слово иное.

— Рыбки. Не овощи.

— А-а-а... — дошло до меня. — Рыбешки! Барабульки! Хм. В этом мире водится этот вид? Это ведь земные. Так. Погодите-ка! Там внизу — море?!

— Отель угощает, — рассмеялся Ориэль. — Мы его попросили что-то из твоего мира. Мы не знали что.

— Даже так? — хмыкнула я. — А у тебя что?

— Момо́рдика[1], — прыснул он от смеха. — Правда смешное слово?

— Батюшки! Это что еще за штука? — Я округлила глаза. — Я, конечно, землянка, но никакую момордику в морду лица ни разу не видела. Кстати, барабульку я тоже ни разу не ела. Как-то не довелось.

— А ты разве пробовала все блюда своего мира? — с живым интересом спросила сильфида, и я внутренне поморщилась.

Послевкусие у сегодняшних видений было пренеприятное, как теперь вести себя с девушкой, я не знала. Она нынешняя — милая, но та, прежняя... Бр-р-р...

— Агата? — позвала она, и я поняла, что несколько затянула паузу. — Что-то случилось?

— Нет, — медленно покачала я головой и все же взглянула ей в глаза.

И вероятно, что-то такое она в них увидела. Вздрогнула всем телом, выпрямилась и застыла.

Ориэль и Феликс ничего не заметили, они обсуждали барабулек и загадочную момордику, похожую на желтый пупырчатый огурец. А вот Этьен своей призрачной душой что-то уловил и тоже выпрямился и уставился на меня нечеловеческими зелеными глазами, за которыми пряталась разумная душа.

Я встретилась с ним взглядом и медленно покачала головой. Нет, про тебя я ничего не знаю пока, дружок. Твоя жизнь — все еще тайна и загадка. Весь завтрак я ела молча, лишь изредка улыбаясь репликам цейлина и филиура. Леслия, как настоящая аристократка, пусть и позабывшая о своем происхождении, сохраняла отрешенный и невозмутимый вид.

И лишь когда мы все поднялись из-за стола, она заступила мне дорогу, спрашивая глазами.

— Леслия, пойдем в мои апартаменты? — бледно улыбнулась я.

Остальные даже внимания не обратили на мои слова, а вот волк снова чутко напрягся.

— Я к нашей змеептичке, Агата. Если вдруг понадоблюсь, буду в пустыне, — сообщил цейлин.

— А я спать, — курлыкнул ночной портье.

— Хорошо. Этьен, если не сложно, побудь пока в холле? — обратилась я к призраку волка. Я к нему в обращении часто чередовала первые два имени. — Отель мы пока не запираем, дверь открыта... Не хочется оставлять ее совсем без присмотра.

Поразмыслив, зверь кивнул, истончился, став существом из эктоплазмы, и поплыл в холл.

Мы же с сильфидой вошли в мои апартаменты. Я жестом предложила ей присесть на диван, а сама прошлась туда-сюда по гостиной. Она молчала, лишь следила взглядом за моими метаниями. А потом неожиданно тихо спросила:

— Я настолько ужасная?

— Да! — эмоционально выпалила я, но тут же устыдилась. — Ой! Прости! Я не хотела, просто...

— Я понимаю. Я и сама уже догадалась о многом. Родители... Те смутные обрывки, которые ко мне приходят о них после твоих каких-то комментариев... Неприятно. Полагаю, я была ничуть не лучше.