Госпожа проводница эфира

С мрачной решимостью она открыла его, вытащила оттуда маленький круглый портрет, а сам медальон положила на книгу регистрации. И тут же в ней появилась запись, что оплата принята. А само украшение исчезло прямо на наших глазах.

— Пойдем. Я покажу тебе комнату, где ты будешь жить. Позднее скажешь, сколько ты хочешь тут погостить. И скоро вернутся еще один постоялец отеля и наш штатный лекарь. Он окажет тебе медицинскую помощь.

— Мне ведь не придется с ними... ничего такого? — с опаской уточнила Мирра, поднимаясь из кресла.

— Абсолютно точно! Никакой проституции. Забудь об этом. Ты не должна ни с кем спать за деньги или за помощь.

Я отвела ее наверх, предложила на выбор любую из комнат, и она выбрала самую дальнюю. Под номером десять. С благоговейным восторгом и ужасом осмотрелась внутри и снова разрыдалась.

А я... Я стояла и гладила по голове этого несчастного сломленного и растоптанного ребенка, которого жизнь вышвырнула в грязь.

Перед тем как оставить ее одну, предупредила, что совсем скоро приведу к ней лекаря. Ну и обмолвилась, что все сотрудники и постояльцы этого места, кроме меня, не люди. Чтобы не пугалась и не волновалась.

— Вообще не люди? — икая от рыданий, уточнила она.

— То есть абсолютно! С целителем познакомишься вот прямо... почти сейчас, — прислушалась я к эфиру. — Ночной портье придет на дежурство, как окончательно стемнеет. Ну а второй наш постоялец сейчас проходит лечение после сильной магической травмы, мы его чудом вернули к жизни. Восстанавливается. Он выглядит как мужчина, ведет себя как жуткий бабник, но при этом он дух и может перевоплощаться. Правда, пока что он даже ходит с трудом, каракатица какая-то, а не дух. Но при этом болтает без умолку и всем строит глазки. Не обращай внимания, это просто натура такая, кобелиная.

Мирра хихикнула.

— Совсем кобелиная?

— В данный момент дохловатая, а так — да, совсем. Ни одной юбки пропустить не может. Но чисто из любви к искусству. Увидишь, — махнула я рукой и усмехнулась. — Сходи пока в душ, приведи себя в порядок и смой макияж. Здесь тебе эта боевая раскраска не понадобится. Одежду и обувь оставь пока на стуле или в шкафу. Магия все почистит. И не бойся. Когда я приду, постучу в дверь.

— Мне можно закрыться на замок, да?

— Конечно. А почему такой вопрос?

— Мадам нам не разрешала запираться. Никогда. Даже с клиентами.

— Эм-м... Ну... Иди в душ, короче.

Ориэль и Этьен пришли через полчаса. Я уже снова открыла дверь отеля и сидела в холле, ожидая их и размышляя.

— Огонечек мой распрекрасный! — с порога окликнул меня принарядившийся дух перемен. — Ну, смотри же на меня, солнышко мое ясное, какой я красавчик!

Я прыснула от смеха, а он, красуясь, прошел в центр холла, снял шляпу-цилиндр, расставил руки в стороны и начал крутиться, раскланиваясь и демонстрируя себя во всей красе, так сказать.

— Хорош! — с улыбкой подтвердила я.

Не, ну правда хорош! В хитоне и балахонах не видно его фигуру. В набедренной повязке и в позе кракозябры, пока мы занимались растяжкой, тоже не особо я смотрела. А тут он оделся в вещи по фигуре, и прямо совсем другой вид.

Ноги длинные стройные. Задница... э-э-э, ну отличная. Бедра узкие, плечи, наоборот, широкие. Штаны в обтяжку, заправленные в удобные даже на вид сапоги. Светло-серая рубашка. Жилет на пуговках. Сверху кожаная куртка, похожая на пиджак с воротником-стойкой. Через локоть перевешен длинный плащ с капюшоном, и зажат в пальцах головной убор. К поясу пристегнут нож в кожаном чехле. А судя по прическе, Этьен еще и стрижку сделал. Бриться не понадобилось, тут заслуга Ориэля, что-то намагичившего, чтобы борода не росла.

Блондинистый дух перемен покрутился, раскланялся, заложил правую руку за полочку жилета, отставил ногу в сторону и закинул голову. Эдакий памятник самому себе.

Роскошный шельмец!

Но очень смешной.

Ориэль хихикал, прикрыв рот одной рукой. Во второй он держал перевязанный бечевкой сверток и шляпу-котелок.

— Долго вы, — обратилась я к нему.

— Мы гуляли. Тут так интересно! Жаль, что ты с нами не пошла.

— Эй! — возмутился Этьен, не дождавшись комплиментов. — Мне долго тут изображать статую имени себя великолепного?

— Тебе не надоело быть статуей? — с улыбкой встала я с кресла. — Отлично выглядишь. Я рада за тебя.

— Все для тебя ненаглядной, вредненькая ты моя! Пожадничала похвалу. Но я не в обиде. Сейчас я буду тебе рассказывать, как прекрасна жизнь и...

— Этьен, погоди. Попозже. — Я выставила ладонь перед собой, останавливая поток речи. — Ориэль, у нас новая постоялица. Тебе нужно ее осмотреть. Девочку, судя по всему, били и душили. Возможно, у нее вывих или перелом руки. Она старается не подавать виду, но держит ее так, чтобы ничего не задевать и не шевелить ею. Что под одеждой, я не видела, но на лице, шее и в вырезе платья много синяков.

Этьен тут же перестал дурачиться и стал серьезным, а у Ориэля вытянулась мордочка.

— Но почему? Как? Кто она? Что случилось?