Госпожа Радуга (СИ)

      Следующие две недели прошли, как в тумане. Крепко меня братец приложил, ничего не скажешь. Периодически кто-то подходил, гладил по щеке. Кажется, я слышала голоса Арабеллы и Чарис, но не уверена. Опытным путём я установила, что чувствую своё тело до перехода шеи в плечи, то есть, теоретически, могу вертеть головой. Я тренировалась до умопомрачения и поначалу пугала целителей. Пришлось дожидаться Генри и объяснять свою физкультуру. Припомнив, что «движение – это жизнь», я продолжала упражнения постоянно, пока была в сознании. Если я не пыталась мотать головой, значит, была в отключке. Именно это гордое объяснение я однажды услышала, целитель-наставник демонстрировал наглядное пособие стажёрам. Из клиники меня пока не выписывали, родственников я прогнала домой, над постелью велела повесить сквозное зеркало. Если мне чего-нибудь было нужно, я начинала громко шипеть, из-под кровати выползал гордый дежурный змей и вызывал дом и целителя. Моих «охранников» боялись до ужаса, потому что папа-змей лично отобрал наиболее ядовитых и мощных добровольцев. Змеи были злыми и раздражёнными по нескольким причинам: во-первых, они допустили нападение на дочь Богини, во-вторых, стояла зима, им хотелось спать. В-третьих, двуногие противно пахли и вели себя, как макаки. В-четвёртых, мать-богиня могла запросто проклясть всю змеиную Англию скопом, как благословила семь месяцев назад. Змеи не питали иллюзий по поводу своей богини - в первую очередь, она рассерженная змея, у которой обидели детёныша, а уже потом всепрощающее божество. Так что охраняли меня на совесть и кого попало не пускали. Настырного репортёра из «Пророка» змеи загнали в угол и развлекались до прибытия Генри. Супруг альтруизмом не отличался и милостиво разрешил «забрать мясо детёнышам». Журналист на коленях умолял сохранить ему жизнь. Генри сомневался, тут вмешалась я, прошипев: «Добивайте, надоел», муж любезно перевёл мои слова. Репортёр упал в обморок, мы поржали, охранники выкатили бездыханное тело в коридор.

      Однажды пришёл бравый аврор Элайджа. За спасение моей жизни и зачистку опасного преступника Гектор Фоули наградил его орденом Мерлина второй степени. Элайджа долго молча сидел у моей постели и, кажется, плакал. Наконец, он заговорил:

- Прости меня, девочка. Прости, не успел я. Китти, любимая… Только один раз тебя назову любимой, первый и последний. Знаю, я не должен. Жизнь распроклятая, вот так получилось. Я же люблю тебя больше жизни, как мальчишка влюблён. Знаешь, когда я влюбился? Когда ты в класс ЗОТИ зашла. Худенькая, махонькая, а глаза сверкают, плечики расправлены. Как только ты спросила, кто проводит занятия для сдачи СОВ, так я и пропал. Заглянул в твои чёрные глаза и провалился. Молчал, конечно, только занятий наших ждал. Ты про семью не говорила совсем. Только на профессиональные темы беседовала. А тут задание от шефа, выясни на предмет сдельной работы в департаменте. Я за тобой до дома шёл, ты не слышала. Удивился очень, что ты в маггловском квартале живёшь. А потом услышал, как ты запела в садике, ребёнка на руках качала. Долго я ждал, хотел на мужа твоего взглянуть, кому же так повезло? Такую женщину по ночам обнимать. А никто не пришёл. Тогда я всё выяснять начал, понял и ужаснулся. Как же тебе тяжело пришлось. И то не всё понимал, спасибо леди Арабелле, такой рассказ про тебя написала. Назвала красиво, «Госпожа Радуга». Точно, ты такая же весёлая и яркая, людям надежду и солнце даришь. Сколько же ты хорошего сделала! Книжку детскую написала, малыша приютила, мужа на ноги поставила, песни красивые поёшь, за сиротами приглядываешь, учительница у малышей любимая! Мой сын только о твоих уроках и рассказывает, он к тебе на зелья и прорицания ходит, третий курс Слизерина, Гарри Браун. Урод твой братец, что он орал, идиот! Он кричал, что всем будет лучше, как-то так… Кому? Кому?! Детям? Сиротам? Ученикам?

      Тут я решила прервать сопливый монолог гостя. Я услышала кое-что важное. Необходимо срочно проверить:

- Эй, дежурный, тащи сюда переводчика. Желательно Вацлава, он спокойный и нейтральный.

      Немедленно вылез двухметровый дежурный рунослед и проворно зашипел в сквозное зеркало. Через пару минут в комнате был Вацлав и Трейси. Я не стала терять времени и пояснила, что мне безотлагательно требуется. Вацлав обратился к ошарашенному Брауну:

- Кэтрин спрашивает, когда Морфин орал, что «всем будет лучше», как именно он формулировал фразу? Прошу Вас, напрягите память. Для Китти это важно, она почему-то настаивает.

      Элайджа послушно повторил:

- Для неё важно. Сейчас, сейчас… Да! Он сказал: «Это ради общего блага»…

      Спасибо, аврор Браун, я так и думала.