Госпожа Рекамье

20 апреля 1824 года Жюльетта, Балланш и Амелия выехали из Рима. Они останавливались в Болонье и Ферраре, где еще были живы воспоминания о семействе Эсте [39]и о Тассо. Наверняка они посетили больницу Святой Анны, где содержали поэта, а также замок и дворец Скифанойя… Когда 30 апреля перед ними открылась Венеция, как никогда сонная и растворившаяся в своем заливе, к ним, по счастью, присоединился Шарль Ленорман. В городе дожей отпраздновали помолвку, решение о которой были принято еще в Риме, незадолго до отъезда. И когда молодой археолог покинул небольшой караван в надежде вскоре вновь увидеться в Париже, Жюльетта была счастлива: она подвела маленькую девочку из Белле к самому порогу жизни женщины, к тому повороту, откуда возврата нет. Амелия, воплощенное самообладание, могла сама вершить свою судьбу… С проницательным умом и непогрешимым здравым смыслом будущая г-жа Ленорман готовилась твердой рукой править лодкой своей собственной жизни и жизни своей семьи.

По дороге домой тетя Амелии сначала пожелала завернуть в Поссаньо, на родину Кановы, чтобы почтить память покойного друга, а потом в Триест, на берега Адриатики, чтобы навестить друга живого, но свергнутого и изгнанного, — бывшую королеву Неаполя, Каролину Мюрат.

16 мая приехали в Милан. Потом перевалили через Симплон в очень хорошую погоду. Наконец, разделились: Балланш поехал по дороге на Женеву, откуда намеревался отправиться в Лион. Жюльетта прибыла в Париж в воскресенье, 29 мая. «Все наши мужчины поживают хорошо, — писала Амелия Балланшу. — Только г-н Бернар немного постарел. Гг. де Монморанси и Шатобриан присутствуют на коронации. Это дает нам передышку», — добавила она…

Римские каникулы продолжались девятнадцать месяцев. Жюльетта была вправе подумать о том, как будет развиваться непоправимое противостояние, ожидающее ее с Рене… В этом и была цель долгого, но необходимого отсутствия.

Глава XI ДРАГОЦЕННЫЕ ЧАСЫ В АББЕИ-О-БУА

Г. де Шатобриан был гордостью этого салона, но она — душой его…

Сент-Бёв. Понедельничные беседы

Аббеи, эта академия в монастыре…

Ламартин. Популярный курс литературы

Из записки г-жи Рекамье г. Шатобриан узнал, что она вернулась в келью Аббеи-о-Буа. Он примчался в тот же день, в свой обычный час, словно приходил туда накануне. Никаких взаимных объяснений или упреков не последовало; однако видя, с какой глубокой радостью он возобновил прежние привычки, с какой уважительной нежностью и с полнейшим доверием к ней относился, г-жа Рекамье поняла, что небо благословило принесенную ею жертву, и уверилась в том, что отныне, когда грозы отшумели, дружба г-на де Шатобриана станет такой, какой она хотела бы ее видеть, — неизменной, потому что она была спокойной, как чистая совесть, и благочинной, как добродетель.

Этот комментарий г-жи Ленорман — единственное существующее свидетельство о встрече Жюльетты и Рене, которая состоялась во вторник 31 мая 1825 года. Сделав скидку на поучительное разглагольствование ученицы г-жи де Жанлис («спокойствие» и «добродетель» были не в характере Шатобриана!), мы узнаем то, о чем хотели узнать: об атмосфере этой решающей встречи. Она прошла гладко и красноречиво лаконично.

Жюльетте достало ловкости и душевной силы, чтобы высвободиться из-под разрушительного влияния Рене и тем самым лишить его себя. Разлучивший их открытый конфликт продлился около двух лет: менее прочная, менее подлинная связь могла бы не выдержать и распасться. Эта же, напротив, обрела второе дыхание, крейсерскую скорость, которая в ближайшие двадцать три года не переменится. Жюльетта выйдет из испытания победительницей: применив элегантную стратегию отступления, она первой усмирила хищника! У хищника было время как следует, можно даже сказать, окончательно осознать, что означала бы для него ее потеря… Отныне он будет ее щадить, а в случае необходимости — тщательнее скрывать свои «хождения налево»…