Госпожа тюрьмы, или слёзы Минервы

— Видишь, аку-аку нам помогает, пробормотал бургомистр. — Если бы не колдовство, мы бы одни не справились.

Я услышал, что сегодня они изжарили курицу в земляной печи около пещеры, чтобы статуя поднималась быстрее.

…Аку-аку доводили до помешательства многих островитян, щипая их по ночам. — и всё за попытки нарушить табу родовых пещер…

— Лазарь происходит из очень знатного рода, — похвастался за своего друга бургомистр. — У них много пещер. Они богатые….

Атан с перевязанной бинтом рукой отворил мне и тут же закрыл дверь поплотнее. Мы сели друг против друга за столик, на котором горела свеча. Под скатертью что-то лежало, Атан отдёрнул её, Ия увидел осклабившуюся мёртвую голову. Она была из камня, до жути правдоподобная: оскал зубов, торчащие скулы, пустые тёмные глазницы, дыры ноздрей… На черепе — две непонятные ямки с ноготь большого пальца.

— Принимай, — сказал Атан, указывая пальцем на мёртвую голову. — Вот ключ от пещеры. Теперь она твоя.

От неожиданности я не мог сообразить, как себя повести. Впрочем. Атан волновался не меньше моего и сам пришёл мне на помощь, прежде чем я успел сказать что-нибудь невпопад. Показывая на ямочки на черепе, он объяснил, что в них лежал порошок из костей аку-аку, смертоносный для всякого, кто посмел бы притронуться к «ключу». Но бабка Таху-таху сходила в пещеру и убрала костяную муку, всю до последней крупинки, так что мне ничто не грозит. Дальше Атан сказал, что мёртвую голову — он всё время называл её «ключом» — я должен пока хранить у себя под кроватью, а через два дня мы пойдём в пещеру, и тогда надо будет захватить «ключ» с собой.

Атан попросил меня устроить ему в день перед посещением тайника курандо — угощение на «счастье»…Атан сказал, что возьмёт ещё кого-то из своих. Чтобы нас было шестеро. Дескать, два, четыре, шесть — счастливые числа. Но больше никого не надо брать, не то мы, сами того не желая, можем разгневать аку-аку, охраняющих пещеру (выделено мною)…С округлившимися глазами Атан прошептал, что брат обращается к местным аку-аку, чтобы заручиться их благоволением. Возвратившись к нам, «деревенский шкипер» строго-настрого велел всем говорить только шёпотом, когда сойдём с тропы. И ни в коем случае нельзя улыбаться, лицо всё время должно быть серьёзным.

…После этого Атан объявил шёпотом, что всё в порядке, встал и попросил меня взять «ключ» — сейчас мы откроем вход в пещеру. Кажется, я ещё никогда в жизни не волновался так, гадая, что мне предстоит увидеть….Мы присели на корточки. Я держал на коленях осклабившуюся мёртвую голову.

Атан попросил меня …громко произнести:

— Открой ворота в пещеру!

Я послушался, хотя при этом чувствовал себя последним дураком (моё выделение). С каменным черепом в руках я нагнулся и произнёс подсказанный мне Атаном магический пароль… После этого Атан взял у меня мёртвую голову и предложил «войти».

Бургомистр однажды рассказывал мне, что, если в тайную пещеру придут сразу несколько человек, аку-аку её покинут. А без аку-аку конец волшебству, охраняющему тайну входа, любой прохожий сможет его обнаружить.…На Пасхе чуть не все так или иначе родня. И любой казус может быть истолкован как прямое или косвенное возмездие нарушителю древних запретов…

— Это не такая пещера, где прячут вещи, сеньор, — вдруг сказал старик, надеясь, что я передумаю.

— Разве в ней совсем ничего нет?

— Есть…немножко. Я с семнадцати лет не бывал там. Одна старая бабка перед смертью показала мне эту пещеру.

…Скелеты лежали на полу беспорядочно….Мы насчитали только десять скульптур. Все они были завёрнуты в камыш. Две из них, изображающие маленького человечка с клювом, были очень похожи друг на друга… Скульптуры мы хорошенько завернули и подняли на верёвке. Когда подъём был закончен и Сантьяго удостоверился, что в тайнике оставлен один предмет, я вдруг вспомнил про жареную курицу. Лёжа на камне, она пахла так соблазнительно, что я не устоял. Оставлять аку-аку такой лакомый кусок? Ну, нет! Разделив курицу по-братски с товарищами, я принялся уписывать за обе щеки, и аку-аку меня не покарали. Правда, пасхальцы наотрез отказались притронуться к курице и испуганно жались в сторонке, пока последняя обглоданная косточка не полетела в море.

Так прошла моя последняя встреча с доном Педро Атаном. Самой замечательной личностью среди пасхальцев, последним знаменосцем «длинноухих». Человеком, в голове у которого столько секретов, что он и сам вряд ли сумел бы провести грань между правдой и вымыслом» (моё выделение).

Так пишет великий открыватель земель и людей. Но то, чего он не мог произнести вслух, вернувшись в цивилизацию, осталось в его мыслях и между строк книги: в течение года он жил в атмосфере первородного шизофренического сообщества. Если Менегетти называет даже цивилизованное человеческое общество шизофреническим, то, очутившись на о. Пасхи, трудно оставаться лучезарным Homo sapiens.