Госпожа тюрьмы, или слёзы Минервы

Немаловажная составная часть жизни яномамо — постоянные войны с соседями! Плюс ссоры и драки между живущими в тесноте обитателями коллективного «дома», шабоно. Юный член этого племени вырастает в обстановке постоянной агрессии и с самого начала настраивается на буйный, жестокий лад. Став взрослым, он уже на всю жизнь агрессивен по своему складу. Эгоизм, жадность, нетерпимость определяют всё его поведение. Прямая противоположность доброжелательству, отличающему образ жизни суринамских индейцев. На мой взгляд, причина такой агрессивности — стресс, вызванный скученностью в рамках шабоно. Драки — повседневное явление, и чаще всего они возникают из-за кражи бананов. Или из-за женщин.

Нужда в сыновьях так велика, что женщины нередко убивают девочек. которых рожают, уединившись в лесу за пределами шабоно. Если принесут домой дочь, рискуют получить хорошую взбучку… А потому спокойнее убить новорождённую — либо задушить, либо со всего маху ударить головой о дерево!(Скученность, порождающая стресс и панику, как в тюрьме, ведёт к агрессивному поведению против себе подобных — разумных людей, нуждающихся в ласке, — заставляет весы склониться в сторону шизофренического развития личности — моя вставка).

Дефицит женщин делает их весьма желанным товаром. Мужчины незаметно подкрадываются к чужому шабоно, высматривая женщину, которая вышла за ограду собрать хворосту. В сопровождении вооружённого супруга она направляется домой с тяжёлой ношей; внезапно её спутника поражает град стрел, и женщину уводят в плен. Отойдя подальше, участники набега успокаиваются и по очереди насилуют несчастную. Приведя добычу к себе в шабоно, её передают другим мужчинам, и она переходит из рук в руки, пока не достанется кому-то по жребию в жёны. (Хотя все знают, что бомбардировку находящихся вне зоны боевых действий городов Нагасаки и Дрездена осуществили не летающие звероящеры и даже не австралопитеки соответствующего психического развития, тем не менее, едва ли образ жизни данного племени индейцев может относиться к разумному. Скорее, это шизофрения как норма примитивной жизни — моя вставка).

Сравнивая поведение «свирепых» яномамо с мирной жизнью трио в селении Алалападу, видишь огромную разницу. Агрессивные общины яномамо явно стали такими после того, как бывшие кочевники перешли на оседлый образ жизни и численность групп возросла с пятнадцати-двадцати до ста пятидесяти — двухсот человек. Такой рост сам по себе оказался пагубным для прежних норм поведения».

Вместе с тем Ян Линдблад обнаружил не только свойства замечательного наблюдателя природы и людей, но и прекрасного метафизика.

«Погружаясь в пучину времени, не рассчитывайте на хорошую видимость. Если мы ограничимся констатацией фактов на основе чётких доказательств, далеко не продвинемся. А, опираясь на косвенные улики, поневоле приходится оперировать догадками и предположениями. Никуда не денешься от того, что проводимые ныне с применением всё более совершенной техники энергичные исследования — колосс на глиняных ногах по той простой причине, что «доказательства» слишком малочисленны и не поддаются однозначному толкованию…

Весьма трудно делать надёжные выводы при оценке костного материала, если таковой вообще существует. Дело в том, что в ряду окаменелостей гоминидов (человекообразных) зияет громадный пробел размером в четыре миллиона лет, где мы располагаем весьма смутными следами в виде осколков, которые уместятся в хорошем спичечном коробке.

Как ни странно, человек, даже строго приверженный науке, не расположен изменять своё представление о …человеке. Что почитатели Библии не склонны подвергать сомнению священные и неприкосновенные тексты двухтысячелетней давности, понятно, но готовность науки держаться избитой колеи частенько служила серьёзной помехой для расширения горизонтов познания…

Вероятно, так называемые «всезнайки» не замедлят указать на кричащие ошибки в моих суждениях. Заметьте — на свет выдающейся новой мысли всегда слеталось множество критически настроенных всезнаек, которые выглядели жалкими мотыльками, когда свежая гипотеза в конце концов обретала признание. Вспоминаются слова уважаемого физика, американца Фридома Дойсона: «Предположения, на первый взгляд не кажущиеся сумасбродными, ныне обречены на крах».