Госпожа трех гаремов

Чура сделал паузу, убедился, что его слушают внимательно, затаив дыхание. В первых рядах он заметил Кулшерифа и Худай-Кула.

Сеид Кулшериф в знак согласия слегка кивал головой.

Эмир Нур-Али сидел неподалеку от Кулшерифа и время от времени поглядывал в его сторону, пытаясь угадать мысли сеида. А тот словно дал обет молчания — выступать не торопился.

Чура между тем продолжал:

— Мы всего лишь пасынки на собственных землях! Не к чести казанцев быть последними у себя дома!

— Верно он говорит! — выкрикнул Нур-Али.

— Верно! — прокричал Худай-Кул.

Чура смерил его взглядом: «И ты сюда же, собака!» Он вспомнил, как совсем недавно улай так же поддерживал и Сафа-Гирея. Худай-Кул всегда был на стороне сильного.

— Верно!!! — подхватило великое собрание — курултай.

— Но что ты предлагаешь?

Эти слова, хотя и сказанные тихим голосом, услышали все. Как же иначе — ведь они принадлежали самому сеиду.

Кулшериф дотронулся морщинистой ладонью до подбородка, поросшего редкой седой бородой. Сеид ждал ответа.

— Я предлагаю написать письмо урусскому государю, чтобы он дал согласие на ханство Шах-Али! — наконец произнес Чура.

Огромное собрание вновь закипело.

— Он больше служит урусскому хану, чем своим правоверным!

Со своего места тяжело поднялся Кулшериф. Он был малого роста, но его увидели все. Кто-то из мурз подставил под его руку свое плечо. Сеид поблагодарил едва заметным кивком. Ждал, когда спадет первая волна возмущения. Кулшериф, будто под тяжестью взглядов, склонился. «Недолго он еще протянет!» — поймал себя на жалости Чура.

Курултай приготовился слушать мудрое слово духовного наставника.

— Чура Нарыков прав! — раздался над поляной сухой, чуть надтреснутый голос.

И настроение курултая изменилось. Слова сеида пророческие. Его устами говорит сам Аллах.

— Верно!

— На престоле должен быть Шах-Али!

— Тогда хан Иван уберет свои полки с наших земель. А что будет дальше… — сеид обвел толпу долгим взглядом, — ведает только Аллах!

Он провел руками по лицу, совершая святое омовение, и весь курултай в один голос выдохнул:

— Амин!

Воля господина

Город был близок. Сафа-Гирей уже видел крепкие стены Казани. На башнях и стенах он разглядел множество вооруженных людей.

— Неласково они встречают своего хана. Посмотрим же, что будет дальше, — и Сафа-Гирей хлестнул нагайкой коня по круглому лоснящемуся крупу. Жеребец, фыркнув, вынес хозяина на берег реки.

Во время весеннего паводка Казань-река разлилась особенно привольно — уже не перешагнуть, как некогда в сухие годы. Ее тихие, неторопливые воды подступили прямо к высоким стенам города.

«Сразу не взять, нужно будет придумать что-нибудь». Сафа-Гирей вновь огрел плетью жеребца. Тот обиженно заржал, взвился на дыбы и понес всадника по берегу речушки.

Три дня отряды Сафа-Гирея штурмовали Казань. Но город оставался неприступен.

Обратная дорога в Ногаи показалась долгой. Сафа-Гирей выехал далеко вперед своих сотен, рядом ехал улан Али. Кони шли рядом, шаг в шаг.

— Я хочу побыть один, — произнес хан. — Оставь меня!

Улан будто не слышал и продолжал следовать за Сафа-Гиреем.

— Я хотел сказать тебе, хан, — произнес вдруг Али. — Не возвращайся в Сарайчик, там тебя ждет смерть… Я должен был убить тебя, Сафа-Гирей.

Хан оставался невозмутимым, он как будто не слышал оброненных слов. Только мозолистая крепкая ладонь потянулась к темной холке коня. Тот на мгновение замер, ласка хозяина была ему приятна.

— Но я не смог этого сделать. Ты — великий хан. И окажи мне честь находиться рядом с тобой.

Сафа-Гирей благодарно улыбнулся:

— Спасибо тебе за эту весть. Я никогда не забуду твоей услуги.

Кони продолжали идти рядом и в такт шагов раскачивали косматыми головами.

— Посмотри, что там за пыль на горизонте?

— Где? — удивленно приподнялся на стременах улан.

— Там! Смотри!.. Смотри!

— Где же? — повернулся Али к Сафа-Гирею, и тут же вороной клинок, рассекая ребра, по самую рукоять вошел улану в грудь.

— За что? — прошептал он, и кровавая пена с помертвелых губ закапала на поднявшуюся после дождя полынь.

— Волю господина надо исполнять!

Улан еще некоторое время пытался удержаться в седле, широко раскачиваясь из стороны в сторону, а потом, натягивая поводья, рухнул лицом в чужую казанскую землю. Конь поднялся на дыбы, заржал громко, и эхо долго разносило этот крик-печаль по всей степи.

Сафа-Гирей повернул назад к своему войску.

— В Ногаи не поедем. Путь наш лежит в Хаджи-Тархан. Там нас ожидает теплый прием, а коней — сытный овес.

Воинство Сафа-Гирея уже давно перестало удивляться решениям хана и послушно свернуло с наезженной дороги в степь, в сторону Астраханского ханства.

Нежданная весть