Госпожа удача

Главарь мафии скабрезно пил пунш, положив ноги на стол с ноутбуком.

— Здравствуй, Жора, — босс рыгнул хмуростью. — Я слушаю тебя.

— Что именно вы хотите знать, Михал Михалыч!? — заискивающе спросил помощник.

— Жора! Ты понимаешь, что увешан косяками как новогодняя ёлка, но не знаешь, какой именно косяк меня — твоего доброго босса, интересует. Так?

— Вы правы, Михал Михалыч!

Шеф легко вскочил и посадил помощника в своё кресло, а сам встал за его спинкой и учинил разборку. Голос был наполнен грозной велеречивостью:

— Первое! Ты довёл до банкротства мой банк «Столичный капитал» и теперь его продадут за копейки паразитам-капиталистам. Однако мы знаем, что ты не финансист, а зицпредседатель. Поэтому я не требую отчёта от тебя.

Бледные щеки номинала налились животворящим румянцем.

— Второе! Армейские дезертиры застрелили моих мордоворотов и грабанули мои пятнадцать миллионов, что были собраны для обмена на кокаин. Этой операцией руководил тоже ты.

— Михал Михалыч! — косячник дернул трясущейся задницей.

— Сиди, где сидишь, не дергай испуганной жопой, и слушай.

Жора попытался сделать зад менее бздливым, а когда это не получилось — постарался им хотя б не дергать.

— Выходка дезертиров — досадная Случайность. И значит здесь ты тоже ни при делах, — вновь успокоил шеф.

— Михал Михалыч, когда вы найдёте дезертиров — то они пожалеют, что вы их нашли! — страстно проплакал Жора.

Босс вышел из-за спинки кресла и встал на то самое место, где Жора стоял изначально — между мордоворотами. Потом он вкрадчиво рявкнул:

— Если грабёж инкассаторов — Случайность, то исчезновение рисунка в данный формат не рулит ну никак! Это тщательно спланированная тобою акция, Жора! Несмотря на тщательность, я её просчитал! Доска стоит полтора миллиона! И ты должен поделиться со мной, куда её затарил после кражи! И тогда я тебя прощу! Обещаю!

* * *

В кабинет Михал Михалыча без стука вошел человек в атласном стихаре и бархатной митре. Ноги обнимали сафьяновые ичиги, во рту торчала сигарета. Это был митрополит Кирилл (ныне патриарх). Он встал у порога, развернул свиток и возгласил нараспев:

— Рисунок, он же «Икона Спасителя», представляет из себя дубовую доску прямоугольной формы размером сорок на двадцать сантиметров. На иконе изображен Иисус Христос — сын Бога. Согласно заключению научной экспертизы икона принадлежит кисти неизвестного мастера первой четверти XVII века.

Церковник вышел также незаметно, как и вошел. Оставив после себя запах вонючего дыма дешёвого табака.

* * *

— Исчезновение рисунка — это реально чудо, Михал Михалыч! Зуб даю, что я не имею к пропаже… — преданно запискал помощник.

— Тима и Люсьен! Отведите Жору в Тайную Комнату и отрежьте ему одно половое яйцо. Одно! — босс поднял назидательный палец. — Заранее пригласите врача-лепилу. После действа пусть лепила рану сразу зашьёт. После снова приведите Жору ко мне.

Мордовороты вразнобой подняли мощные указательные пальцы и синхронно поманили «подопечного» к себе.

— Михал Михалыч! — чуть не сдох от страха косячник. — Разрешите мне подумать здесь и сейчас! Я не в курсе, где доска, но до пределов напыжу мозг!..

Спустя 23 минуты

— …Дай-ка, Жора, я озвучу реноме, — размышлительно молвил Михал Михалыч, бегая по кабинету. — Если отбросить никчемные междометия, твои дурацкие заверения в честности, и несуществующую в природе мистику, то получится следующее… После моей подставы на столичном пустыре ты принёс рисунок к себе на квартиру. Ему предстояло ночевать там всего одну ночь, а в квартире кроме тебя, девятилетней женщины и охранника никого не было. Поэтому ты посчитал, что доске ничего не угрожает. Я прав?

Помощник со страстной честностью посмотрел на своего властелина:

— Она не женщина, она моя дочка Мила!

В ответ шеф велеречиво сплюнул, и продолжил:

— Ты сказал им «Привет», кинул рисунок на диван, сам залез на унитаз и сидел там полчаса. Когда ты вышел из толчка, то женщина втерла тебе фразу: «Мол, папа, я готовлю тебе ужин-кушанье, как раз режу лук. Но твоя кухонная дощечка неудобная, принеси завтра новую».

— Ваша угроза лишить полового яйца заставила мозг работать, и я вспомнил странные слова дочки!

Главарь сделал вид, что не слышал. А если слышал, то ему до фени.

— Ты отказался от кушанья, поцеловал Милу в лобик и завалился спать, так как перебздел на пустыре. И твои нервы просили покоя. Утром ты продрал глаза, шасть, а рисунка нет. Ты дал дюлей охраннику. Тот оказался дюленепробиваемым и заявил, что здесь ни при делах. Ты ему почему-то поверил и решил, что доска самостоятельно удрала вследствие Божественного Вмешательства.

Помощник сделал подобострастное лицо:

— Михал Михалыч! Вы всё развели точно до мелочей!

— Остался пустяк: узнать, где ныне живет рисунок. И решать эту задачу будешь ты, Жора. Здесь и сейчас!

— Скорее всего, дочка выбросила непригодную ей доску в мусорное ведро…

Михал Михалыч вплотную подошел к Жоре, сел к нему на колени и нежно положил крепкие руки на его тонкую шею: