Госпожа Удача (ЛП)

— Лекси, подобное дерьмо засасывает тебя. Ты его не контролируешь, оно контролирует тебя. Я только что освободился после пятилетней отсидки, живя практически на цепи. Мне не нужно быть прикованным к чему-то еще.

Я почувствовала, как у меня перехватило дыхание, потому что он говорил на полном серьезе. Он не собирался втягиваться во что-то не совсем законное (хотя я не была в этом уверена), чтобы жить на широкую ногу, но все же он испытывал неумолимую Госпожу Удачу, которая жила жизнью не поддающейся ничьему контролю, что было несколько неоднозначно и определенно непредсказуемо.

Мне это нравилось. Очень.

Чрезмерно.

— Я не просто так сел играть, — продолжал Тай. — Эти деньги для определенной цели. Они профинансируют дело, которым мне предстоит заняться. И мне нужно перезапустить жизнь, и эти деньги помогут мне в этом. Теперь, получив деньги, мне не нужна еще одна игра.

Другими словами, речь шла не о побрякушках, великолепных туфлях и пошиве дорогих костюмов за час.

У сегодняшнего вечера была цель, он достиг ее и двигался дальше.

Да, мне это нравилось. Очень. Хотя любое дело, требующее почти полумиллиона долларов, тоже был неоднозначным.

— Что же, Тай, я рада, что ты получил то, что тебе было нужно, — тихо сказала я, и он уставился на меня, лицо его ничего не выражало, но, опять же, мне показалось, что он читает меня, как открытую книгу, затем он кивнул.

Потом начал расстегивать рубашку.

Я подошла к тумбочке и бросила на нее серьги, сняла ожерелье и положила его туда же, повозилась, расстегивая браслет, и он присоединился к остальным украшениям.

Затем я подошла к своему чемодану, который распирало от вещей на полу в конце багажной полки. Порывшись в нем, взяла шорты на завязках и короткую обтягивающую футболку, которую надевала в кровать, и направилась в ванную. Собрав волосы на макушке в беспорядочный пучок, переоделась, умылась, почистила зубы, увлажнила кожу и вышла, неся в руках платье и туфли. Я повесила платье, убрала туфли и увидела Тая в кровати, облокотившегося спиной на изголовье, он натянул простыню до талии, выставив на обозрение грудь и рельефный пресс, глаза его были прикованы к телевизору, и он не смотрел на меня, даже когда я двигалась по комнате.

Несмотря на то, что я пробыла в ванной не очень долго, воздух в комнате казался примерно на десять градусов холоднее, чем когда я уходила, кондиционер громко шумел. Поэтому я, не теряя времени, обошла кровать и скользнула под одеяло рядом с ним. Вчера вечером, после обильного ужина и почти бутылки шампанского, я заснула, глядя телевизор и спала на одеяле. Сегодня ложиться в постель рядом с ним было странно. И отчасти эта странность была связана с вопросом, что на нем надето под простыней.

Собравшись с духом, я перекатилась на бок лицом к Таю, уперлась локтем в подушку, подогнула колени и устремила взгляд на телевизор.

— Положи драгоценности в сейф, — пробормотал Тай, и мой взгляд скользнул к тумбочке, а затем обратно к телевизору.

— Спасибо, — прошептала я, а потом тихо заметила: — Ты что-то говорил о том, что механик играет по-крупному. Очевидно, ты играл и раньше.

На это он ответил:

— Даешь и берешь?

Мой взгляд переместился с телевизора на него, вверх по крупному телу к прекрасным глазам, которые были обращены на меня.

— Конечно, — прошептала я.

— Да, я играл. Не часто, но у меня получалось. Отец пропивал зарплату, так что я рано повзрослел, не привык иметь много, но обнаружил, что я из тех, кто любит крутые вещи. А если они тебе нравятся, ты находишь способ их получить. Обнаружив свой талант за карточным столом, я этот способ нашел.

Ладно, достаточно сказать, что мне это не понравилось. Ронни тоже любил крутые вещи, и нашел способ их получить. И я понимала, что должна была заметить это в Тае раньше. Во-первых, он носил приличные джинсы и майки, но не смотрелся новичком в хороших костюмах и с дорогими запонками. Во-вторых, в то утро, когда я увидела его солнцезащитные очки, то поняла, что они сняты не с высокой пластиковой стойки, где висит сотня других пар за пять долларов. Они стоили долларов двести пятьдесят, и выглядели на нем привычно в комплекте с джинсами, футболкой и ботинками. В-третьих, практически первое, что он сделал, попав в Вегас после освобождения из тюрьмы, — это отправился по магазинам и потратил десятки тысяч долларов. Пакеты на столе, которые он до сих пор не распаковал, были не просто побрякушками и очками.

— Я заметила, ты не испытываешь отвращения к шопингу.

— А еще я не испытываю отвращения к работе или тому, чтобы запачкать руки, — ответил он.

— Что?

— Мне нравятся крутые вещи, но я не против заработать на них, и как бы они мне ни нравились, я не собираюсь гробить из-за них свою жизнь.

— Значит… — я помедлила, а затем продолжила: — твоя игра в покер не имеет никакого отношения к преступлению, за которое тебя несправедливо обвинили?

Его взгляд не отрывался от моих глаз.

— Я этого не говорил, — тихо сказал он.

Вот оно. Черт.

— Вот почему после сегодняшнего вечера ты больше не будешь играть, — прошептала я, разочарованная тем, что он солгал.