Госпожа ворон

Первый порыв был прост — месть. Помятуя, что первая мысль нередко самая верная, Старый и Железногривый короли не отказывались от нее. Как не мстить, если единственно, о чем мечтали короли в день прибытия скорбной вести — разодрать ладони в кровь и насадить головы Страбонов на пики над крепостными стенами Аэлантиса?

Советники предостерегали от столь решительных шагов: в смутные времена лучше держаться старых союзов.

— Старых? — повторил тогда Агравейн, обругав советника последними словами. — Старым союзом был альянс с Адани, который не отверг архоновской дружбы, когда, не дождавшись Майи Салин, король Удгар женил меня на другой, — проорал Молодой король таким басом, что, казалось, дрогнули стены залы.

А союз с Иландаром в сравнении с аданийским — двухнедельный щенок в руке воина: раздавишь, и не приметив.

Удгар с трудом тогда угомонил сына, но после собрания, на котором было решено обдумать решение о вторжении в Иландар до сорокоднева по принцессе, пообещал сыну непременно спросить со Страбонов. Размозжить их ко всем демонам и забрать детей Виллины в Аэлантис. Даже хорошо, что до их ответа на подобное оскорбление пройдет время. Месть требует к себе уважения именно в виде времени. Ей, как пирогу с миногами, нужен срок, дабы остыть и обрести подлинный вкус.

А сейчас — пусть все думают, что они предоставили шанс Иландару уладить дело переговорами и особым почитанием покойной Виллины в день сорокоднева, с соблюдением всех-всех ритуалов. Поэтому случаю, Удгар обратился к жрецам в столице, попросив переговорить с храмовницей Ангората и запросил со Священного острова право присутствия на проводах Виллины Верховного друида Таланара.

Королю ответили жрицы со слов Неллы, что Вторая среди жриц будет присутствовать в Кольдерте в этот срок. Но поскольку речь идет о личном оскорблении дома Тандарион, Сирины и Тайи не могут остаться стороне, и, конечно же, Таланар проведет обряд прощания вместе с Шиадой.

Получив ответ, Удгар предложил сыну отправиться с переговорами в Кольдерт. Но тот решительно отказал:

— Я хочу, чтобы Нирох сгорел в пламени. Если я когда-нибудь ступлю на землю Иландара, то только с мечом наголо.

В дверь робко постучали, и в комнату, слегка отогнув от тяжести живота спину, вошла Ришильда. Было далеко за полночь, и мужчины обеспокоились — отчего она не в кровати в такое время? Только с ней, упаси Мать, не хватало сейчас забот.

— Ришильда, ты почему не спишь? — спросил Агравейн сразу. — Что-то случилось?

— Да, — незначительно кивнула она. — И с тех пор, как это случилось, ты тоже совсем не спишь. Я не могу позволить себе тревожиться из-за того, что мой муж себя не бережет.

"Твой муж сам знает, что делать" — устало подумал Агравейн, но вслух огрызаться не стал: веки и впрямь наливались такой тяжестью, как если бы весь дворцовый мраморный свод свалился на Молодого короля в одно мгновенье. Да и прошлый опыт показал, что пренебрегать спокойствием Ришильды в беременность нельзя.

Агравейн окинул взглядом жену. Сегодня ей было уже шестнадцать, но, как ни крути, перед ним стояла та же маленькая тринадцатилетняя девочка, на которой он когда-то женился, только чуть более оформившаяся. Невысокая, даже ниже Шиады. Худые руки были нарочито вытянуты вдоль тела. Худые ноги, казалось, едва выдерживали вес остального туловища. Нормальные женщины раздавались от беременности, но Ришильда тощала на глазах. У Агравейна при каждой с ней встрече возникало чувство, будто весь вес супруги переползает на живот. Пока она спит. Как дюны в пустыне, песчинка за песчинкой. А вместе с весом переползают и все ее крохотные силы. Со стороны отца было неразумно настаивать на их свадьбе, в бесконечный раз покостерил Железногривый Старого короля. Ришильда ни дать, ни взять, ребенок.

Агравейн поднялся, подошел к жене. Осторожно положил руку на живот. Этот ребенок вынашивает его собственное дитя, и в стране, которой нужен наследник, оправдываться детством не приходится.

— Ты права, пойдем спать.

Агравейн кивнул отцу — "Потом договорим" — и вывел супругу в коридор.

Ришильда сглотнула слезы: в детстве она мечтала, что ее мужем будет высокий, молодой красавец, браво восседающий на гарцующем коне и воздевающий острие стального клинка к небу, так, чтобы в нем переливались ослепительным блеском солнечные лучи. Такой муж сражался бы за ее честь, носил бы ее на руках и благодарил за детей, которых она бы ему родила…

Мечта сбылась: она замужем за Агравейном Железногривым, которого алчет всякая девушка и женщина в Этане. Он как во сне красив, несмотря на шрам на лице, сделавший его еще желаннее; он силен, и лучший воин из всех; он многократно носил ее на руках; он даже поблагодарил за того ребенка, что не прожил и дня. Но она как была для него никем, так и осталась. Роди она ему даже пять, даже десять детей, это ничего не изменит.