Госпожа ворон

— Мир существует столько, что нельзя назвать наверняка, но для христиан история Этана началась с рождения пророка. Бог — это свет, каждый священник скажет. И разве это противоречит тому, что ты узнал, поклоняясь Праматери? Бог — это свет, Бог — это солнце, которое в Нэлейм из бездонности небытия рожает Праматерь. Когда крепнет Достославный Сын Той-что-Дает-Жизнь, мир воскресает после ледяной стужи Нанданы. Тогда Бог-Солнце возрождается в полной силе и, обогревая и освещая землю, помогает Иллане плодоносить. Но чем больше проходит времени, тем слабее становится его свет, голова Бога-Сына клонится вниз, и он погибает, чтобы в Нэлейм быть рожденным снова и снова набраться сил и возмужать весной. Он всходит и увядает, но Праматерь существует всегда. Она рождает его снова и снова, и принимает его назад, во тьму, снова и снова, год за годом, чтобы беречь созданных Ее детей. Оглянись, Тиглат, разве в жизни людей иначе? Разве мужчины не умирают раньше большинства женщин?

Тиглат слушал, как заколдованный, и действительно не знал, есть ли ему, что возразить.

— Ты взращен во тьме Храма Даг, единственного подлинного в своем роде Храма Матери Сумерек за пределами Этана. Я права?

Гор кивнул.

— Разве ты не обучился видеть во тьме?

Тиглат подтвердил, что действительно может видеть незримое для большинства людей.

— А разве тебе не было страшно жить в темноте три долгих года? — Шиада смотрела мужчине в глаза и, кажется, видела разом всю его жизнь от рождения до момента смерти, не ведая тайн.

Тиглат молча кивнул.

— Как было и мне, и всем жрецам, которые приносили обет молчания и теперь тоже могут видеть ночью. Ты преодолел страх, Тиглат. Ты преодолел себя, стал сильнее себя, чтобы научиться видеть обе стороны: тьму и свет. Ведь только когда ты знаешь, что одна и та же дверь ведет в обе стороны, ты понимаешь, что это — дверь. Обучаясь в Храме Шиады, ты обрел силу не страшиться сумерек и ночи — времени, когда все меняется и не то, чем кажется. Христиане боятся их, утверждая, что ночь полна демонов и греха. Но для нас ночь — это священное время, когда в недрах тьмы зачинается жизнь. Они говорят, что дети — от плоти и крови, но мы говорим, что ребенок — это душа, которая помнит и знает стократ больше, чем мы и, зачиная, вынашивая и рожая, мы позволяем душе из мира духов оказаться здесь.

— Потому что, когда душа не приходит, — домыслил Гор вслух, — дети рождаются мертвыми.

— Да, — усмехнулась Шиада. — Плоть, кровь, кости — и ничего больше. Наконец, — продолжила Шиада, — они безумно страшатся Матери Сумерек потому, что она велит рождаться в крови и умирать в крови. Им нравится говорить, что старая вера варварская, потому что велит убивать. Ты — дитя Храма Даг. Скажи мне главное правило Шиады.

— Что взял — отдай.

И хотя Гор запоздало подумал, что, в общем-то, назвал один из девизов Храма Даг, а не правило Матери Войны, в душе он понял, что не ошибся.

— Точно, — подтвердила жрица. — Если тебя оскорбили, ты имеешь право на месть, и Богам не осудить тебя. Выбор вершить воздаяние или простить остается за тобой. Но если ты причинил зло человеку — он тоже волен выбирать, воздать тебе по заслугам или нет, и, если он мстит, Богам тоже не взыскать с него. Разве не это во все времена люди мечтали называть справедливостью?

Тиглат сглотнул: никогда прежде он не смотрел на веру Матери Сумерек с подобного угла.

— Христиане, — продолжила Шиада, — ненавидят нас потому, что наши Боги, рожденные Праматерью, дают нам право выбора, Тиглат. И тот, кто распоряжается выбором мудро, чаще всего оказывается посвящен храму Нанданы. Ибо нет мудрости больше той, которой владеет тьма, всерождающая и всепожирающая, дарующая успокоение и отнимающая страсти, вершащая предопределение и ослабляющая предначертание. И если идти во Тьму все дальше, вглубь и вглубь, то на обратной ее стороне найдешь свет, которому настает время возродиться из ночи. Посмотри, — Шиада подбородком кивнула на валун, на котором прежде сидел Гор.

Мужчина послушно повернулся.

— Разве он не обтекаем?

— Что? — Тиглат с недоумением воззрился на жрицу.

— Он обтекаем, он, как и все в природе, имеет форму круга. Солнце, Луна, ствол дерева, голова человека, небо, каким бы оно ни было — мы видим его как круг в вышине. Все похоже на круг или несколько кругов, слепленных вместе, потому что круг лежит в основе Вселенной и в основе перерождения. И только христианский крест — лишь угловатый крест. В нем нет ничего от истинной природы вещей.

— Но у них есть рыба. Рыба… эмм… обтекаемая рыба, — с чувством прозрения воскликнул Гор.

— Именно. У них был символ, который имел смысл, но им не хватило терпения осознать его. А еще у них есть девственница, которая в Нэлейм рожает Бога, и мужчина к этому едва ли причастен, и змей, совративший женщину знанием. Змей, Тиглат, — жрица улыбнулась и тряхнула посохом. — Совсем как этот, правда?

Тиглат посмотрел на посох, ощущая, как в голове неполная картина, взращенная Храмом Даг, наконец, обретает все недостающие детали.