Госпожа Женни Трайбель, или «Сердце сердцу весть подает»

- Не беспокойтесь, господин коммерции советник, о крыльях я ни слова не скажу. По-моему, ангел - это значит «ни к чему земному не причастный».

- Превосходно! Ни к чему земному не причастный. Очень мило сказано. Я полностью с вами согласен и отныне все буду находить прекрасным, даже если Отто и моя сноха Елена пожелают сознательно и целеустремленно растить настоящую маленькую Геновеву, или непорочную Сусанну - pardon, в настоящую минуту я не могу добрать лучшего примера,-или, если уж говорить совсем серьезно, копию святой Елизаветы для какого-нибудь ландграфа Тюрингского или другого раба божия, чином поменьше. Я ровно ничего против этого иметь не буду. Решение подобной задачи представляется мне весьма трудным, но все же возможным, и - как было сказано однажды и говорится еще до сих пор - «стремиться к этому - уже немало».

Патоке кивнула, ей вспомнились собственные ее усилия, направленные на ту же цель.

- Вы согласны со мной,- продолжал Трайбель.- Я очень рад. Думается, мы придем к согласию и по второму пункту. Видите ли, милая фрейлейн, я вполне понимаю, хоть мне лично это и не по вкусу, что мать хочет воспитать доподлинного ангела из своего ребенка. Никто ведь точно не знает, как там будет, и когда дойдет до Страшного суда, кто же не захочет, чтобы его дитя в ангельском образе предстало перед всевышним? Должен признаться, я и сам бы этого хотел. Но, дорогая моя, ангел ангелу рознь, и ежели ангел всего только хорошо умыт и незапятнанность его души измеряется количеством изведенного мыла, а вся чистота дитяти, которому еще предстоит сделаться человеком, сводится к белизне его чулок, то меня охватывает ужас. А коли это твоя собственная внучка, чьи льняные кудряшки - вы, вероятно, тоже это заметили - от непрерывного мытья и расчесывания становятся бесцветными, как у альбиноса, то старое сердце деда сжимается страхом и болью. Не согласились ли бы вы повлиять на Вульстен? Вульстен - особа разумная, и внутренне она, как мне кажется, восстает против этих гамбургских штучек. Я был бы очень рад, если бы вы при случае…

В это мгновение Чишка опять встревожилась и залаяла громче прежнего. Трайбель, не любивший, чтобы прерывали его полемические рассуждения, собрался было рассердиться, но не успел, так как со стороны виллы появились три молодые дамы, две из них в одинаковых фуляровых платьях. Это были две барышни Фельгентрей, за ними следовала Елена.

- Слава богу, наконец-то я тебя вижу, Елена! - воскликнул Трайбель, прежде других обращаясь к снохе, возможно, потому, что у него была нечиста совесть.- Слава богу! Мы как раз говорили о тебе, вернее, о нашей милой Лизихен, и фрейлейн Патоке объявила, что Лизихен ангел. Ты, конечно, понимаешь, что я с ней не спорил. Кому же не охота быть дедом ангела? Но, сударыни, чему я обязан этой честью, да еще спозаранку? Или она воздается моей жене? Женни страдает своей обычной мигренью. Должен ли я послать за ней?

- О нет, папa, - дружелюбно сказала Елена, хотя дружелюбие отнюдь не было ее сильной стороной.- Мы пришли к тебе. Семейство Фельгентрей намеревается сегодня предпринять поездку в Халензее, но лишь при условии, что в ней примут участие все Трайбели, а не только мы с Отто.

Сестры Фельгентрей подтвердили ее слова, покачав своими зонтиками, Елена же продолжала:

- И не позднее, чем в три. Следовательно, нам надо попытаться сделать из ленча нечто вроде обеда или же отложить обед на восемь вечера. Эльфрида и Бланка хотят еще съездить на Адлерштрассе, чтобы пригласить Шмидтов или хотя бы одну Коринну; возможно, что тогда приедет и профессор. Крола уже дал согласие, он привезет квартет, в его составе два референдария потсдамского правительства…

- И еще два офицера запаса, - дополнила эти сведения Бланка, младшая из сестер.

- Офицеры запаса, - с серьезной миной повторил Трайбель.- Да, сударыни, это решает дело. Думается, ни у одного из наших отцов семейства, даже если злой рок не даровал ему дочерей, не хватит духа отказаться от пикника в компании двух лейтенантов запаса. Итак, решено. Ровно в три. Мою супругу, конечно, огорчит, что окончательное решение было принято, так сказать, через ее голову, и я даже опасаюсь, как бы у нее тотчас не возобновился tic douloureux[50] . Тем не менее я уверен в ней. Пикник с квартетом да еще в таком обществе. Женни, конечно, обрадуется. Тут уж не до мигрени. Может быть, вы хотите взглянуть на мои грядки с дынями? Или нам лучше слегка перекусить, совсем слегка, чтобы не испортить себе аппетит к ленчу?

Все трое поблагодарили и отказались, девицы Фельгенрей - потому что намеревались заехать к Коринне, Елена - потому что ей надо было спешить домой к Лизихен. Вульстен недостаточно внимательна к девочке и, случается, позволяет ей то, что она, Елена, не может определить наче как «shocking»[51] . К счастью, Лизихен очень хороший ребенок, иначе она, Елена, уж совсем бы погрязла в заботах.

- Лизихен - ангел, вся в мать! - воскликнул Трайбель и обменялся взглядом с Патоке, которая все время кромно стояла поодаль.

Глава десятая