Гость

— Где живет женщина, для которой ты сочинил песню?

— Запрещено.

— У Великого Хозяина есть имя и фамилия?

— Запрещено.

— Ты мог бы его найти?

— Запрещено.

Тем временем Александр Николаевич кое-что измыслил. Он сказал:

— Ты сочинил очень красивую песню, превосходную песню, — польстил он.

Дятлов неодобрительно и демонстративно фыркнул, но Александр Николаевич даже не взглянул в его сторону.

— Я старался, — ответил аппарат, и в его низком гудящем голосе отчетливо прозвучали нотки гордости.

— Но в ней есть фраза «могу я и город разрушить». Ты сочинил ее в городе?

— Нет. Но я сочинял не только о себе. У людей это называется игрой воображения.

— Ты сочинял в саду?

— В парке.

Александр Николаевич не ошибся: Великий Хозяин не мог предвидеть всех вопросов. Полковник Тарнов поощрительно кивнул ученому, но тот не заметил его кивка. Он повел хитроумную игру и был весь во власти азарта.

— Парк был большой?

— Не больше гектара.

— И тем не менее песня получилась отличная. Парк раскинулся у реки?..

— Нет, у моря.

Это был первый успех, и люди радостно переглянулись.

— С того места, где ты исполнял песню, виднелись горы?

— Да.

Александр Николаевич вспомнил, что робот мог видеть намного дальше, чем человек, и спросил:

— Горы были далеко от тебя?

— Ближайшая находилась на расстоянии в четыре километра сто шестьдесят метров.

Это уже можно было считать первой, пусть маленькой, но победой. Теперь Александр Николаевич был уверен, что нашел ключ.

— Ты являлся главным помощником Великого Хозяина?

— Верно.

— И ты удостоился чести присутствовать при его рождении?

— Если... — начал аппарат, но тут в нем что-то треснуло, изменилась тональность гудения.

— Запрещено, запрещено, запрещено... — бормотал аппарат.

Треск усилился. Заискрили места соединений проводов. Вспыхнули ярким светом блоки кристаллов и на глазах стали разрушаться...

— Замкнуло! — крикнул Александр Николаевич и бросился на помощь Дятлову, возившемуся с аккумуляторами. Но здесь никаких неисправностей не было, стрелки приборов показывали, что энергия расходуется в норме, утечки не происходит.

— Приборы врут! — в сердцах сказал Дятлов. Он выдернул провод из клеммы, взялся за обнаженный конец и поспешно отдернул руку.

— Осторожно! — предупредил Александр Николаевич.

— Без вас знаю, — огрызнулся Дятлов и проворчал: — Всей энергии аккумуляторов не хватило бы для того, чтобы сжечь блоки.

— Вы хотите сказать, что был направленный сигнал, несущий энергию? — спросил полковник, встревоженный замечанием конструктора.

— Я сказал лишь о том, что твердо знаю, — ворчливые нотки в голосе Дятлова исчезали, когда он разговаривал с полковником.

— А что думаете вы? — обратился Тарнов к Александру Николаевичу.

— Ваша догадка может оказаться верной, — ответил ученый.

Он сцепил руки за спиной, ссутулился и начал вышагивать по узкому вытоптанному клочку земли — три шага в одну сторону, три шага — в другую.

— Великий Хозяин мог услышать исповедь слуги на расстоянии и уничтожить его, — размышлял вслух полковник, поглядывая на Александра Николаевича: слышит ли тот его? — А почему он просто не приказал ему замолчать?

Не переставая вышагивать, ученый проговорил:

— Он не всемогущ. Иначе...

Он умолк. Всем, кто слышал и понял его, стало не по себе. Появилось ощущение, что кто-то — незримый — видит их, беззащитных, как солдат на открытой местности. Пронесся порыв ветра, и тени кустов задвигались по земле, как паутина, как сеть, брошенная под ноги.

— Не забывайте, что аппарат поврежден, — продолжал отвечать полковнику Александр Николаевич. — К тому же, если Великий Хозяин то существо, о котором я думаю, то этот помощник ему, возможно, больше не нужен. Мавр сделал свое дело...

ГОСТЬ

Телефонный звонок поднял Алю с постели.

— Здравствуй! — послышался в трубке знакомый голос.

— Здравствуй, — ответила она. — А я уже заждалась твоего звонка. Решила — забыл.

— «Не забудешь того, что забыть невозможно».

Она замерла в ожидании...

— Я приеду.

— Когда? — в ее голосе послышался испуг.

— Ты не хочешь?

— Я боюсь.

— Чего?

— Не знаю. Ты остановишься в гостинице?

— Нет. Я остановлюсь у тебя.

— Послушай, Юра, я сейчас же уеду куда-нибудь.

— Почему?

— Не знаю.

— Хочешь меня видеть?

— Хочу.

— Так в чем же дело?

— Не могу объяснить. А ты сам не понимаешь?

— Оставь эти глупости. Я приеду — и все будет в порядке.

В его голосе слышалась такая уверенность, что Аля больше не возражала. Только спросила:

— Когда?

— Через несколько дней.

Молчание... Очень тихо, так, что он едва расслышал, прошелестел ее голос:

— Когда приедешь, позвони в дверь три раза. Два длинных и один короткий...

Это был домашний код — только для своих.

И потянулись пустые томительные дни. «Хоть бы скорее!» — торопила Аля. В ее квартире поселилась певчая птица — радостное тревожное ожидание.

У Али задрожали руки в тот вечер, когда из прихожей послышалось три звонка: два длинных и один короткий. Юра стоял за дверью с небольшим саквояжем в руке. Его усталое лицо улыбалось. А ей вдруг стало грустно. Жизнь показалась запутанным клубком ниток, с которым поиграл резвый котенок. «Не догадался цветов купить», — подумала она.