— Может и конец. Не думаю, что мне легко удастся покинуть мою страну, — признала она болезненную правду, что было слышно по её голосу.
Однако, чтобы это стереть...
— Но это не последний раз, — решительными словами встряла Миюки.
— Миюки.
— Так что я не прощаюсь, Лина.
— ...Миюки, что это было... звучит, словно признание? — Лина широко открыла глаза, уставившись на Миюки, на лице Лины показалось озорство.
— Хмм, думаю своего рода признанием это можно назвать. Ты моя соперница, Лина, — непоколебимым голосом заявила Миюки, её не затронуло замечание Лины. — Однажды ты точно достигнешь уровня Онии-самы. Ты точно станешь союзником Онии-самы. И тогда настанет истинное наше соперничество. Поэтому я не прощаюсь. Пока мы не встретимся снова, Лина.
Лина снова широко раскрыла глаза. На этот раз у неё была нежная улыбка, словно солнце, в тон цвета глаз и волос.
— Я не могу толком понять, о чем ты говоришь, но... Миюки, будет так, как ты и сказала. Теперь и у меня такое предчувствие. Пока мы не встретимся снова, Миюки, Тацуя.
— Я дома, — часом позже, после того как Лина исчезла в аэропорту, Шизуку проговорила свои первые слова.
— Добро пожаловать, Шизуку!
У Хоноки увлажнились глаза, она обняла Шизуку, а та похлопывала её по спине, чтобы успокоить. Через плечо Хоноки Шизуку направила взгляд на Тацую.
— Добро пожаловать, Шизуку. Я рад, что ты благополучно вернулась.
— Да, — коротко ответила она, это не изменилось, до того как побывала за границей, она была такой же, но...
— Шизуку, у тебя изменилась аура.
— Верно. Она стала более взрослой и высокомерной.
Как и сказали Миюки с Эрикой, аура вокруг её тела стала явно взрослой.
— У тебя появился некий греховный опыт?
— Эрика-тян?!
Эрика широко ухмылялась, но ей ответила не Шизуку, которая лишь чуть склонила голову, а Мизуки.
Это тоже не изменилось. Однако в ней чувствовалось сильное самообладание.
— Тацуя-сан.
— Хмм?
После того как Хонока, наконец, отпустила Шизуку и позволила ей сделать шаг назад, Шизуку стала перед Тацуи и посмотрела вверх ему в лицо.
— Мне с тобой нужно о многом поговорить. Также Рэй передал много сообщений. Ты меня выслушаешь?
— Конечно.
Наверное, в её сувенирах из Америки будет много чего интересного. Подумал Тацуя.
С Шизуку они говорили довольно долго. Тем не менее, поговорить обо всём они не могли. Перед остальными друзьями они не обговаривали сообщение Раймонда Кларка.
«Наверное, следует принять приглашение в её дом...»
Чтобы передать оставшиеся сообщения, Шизуку пригласила Тацую и Миюки в свой дом. Чтобы они пришли без остальных друзей в личную резиденцию большого промышленника, Китаямы Ушио.
Даже для Йоцубы это не маленькое событие.
Однако они не могли не принять приглашение. Информация, с которой она вернулась, была необходима, для того чтобы решить их будущий курс действий.
В гостиной своего дома Тацуя снова анализировал преопределенный исход.
Тогда и раздался дверной звонок.
Ушей Тацуи достиг потрясенный возглас Миюки, которая ответила через домофон. Лицо Миюки выказало удивление и нетерпение, когда она пришла до Тацуи.
— Эм, Онии-сама, здесь гость...
— Мне его встретить?
Тацуя поднялся, потому что подумал, что это кто-то посторонний, однако...
— Нет, я её не пригласила, но... это Сакурай Минами-тян, которую мы встретили в главном доме Йоцубы.
— Что?..
Тацуя тоже вспомнил ту горничную.
Сакурай Хонами. Бывшая полицейская Столичного департамента, Страж покойной матери. Женщина, любившая Тацую и Миюки так, будто была их старшей сестрой или родственницей. Три года назад, летом, в той битве на Окинаве улучшенная волшебница потеряла жизнь, защищая Тацую. У девушки черты лица были чрезвычайно похожи на лицо человека, которого Тацуя и Миюки никогда не забудут.
Даже Тацуя не ожидал такого гостя.
Перед Тацуей, возле которого стояла Миюки, появилась девушка в весеннем платье синего, пастельного цвета. Вежливо поклонившись, Сакурай Минами передала конверт Тацуе. Тацуя пригласил её сесть и сам сел на диван. Когда она на него посмотрела, он срезал печать и прошёлся глазами по письму внутри.
Читая, Тацуе показалось, как во рту распространяется боль.
Отправителем была Йоцуба Мая.
После поверхностного сезонного приветствия, в письме было следующее: