Гость Дракулы

Пока он гладил коней и пытался их успокоить, по небу быстро бежали темные тучи. Солнце исчезло, мы ощутили порыв холодного ветра. Однако это было пока слабое дуновение, больше похожее на предостережение, так как солнце снова ярко засияло.

Иоганн посмотрел на горизонт, заслоняя рукой глаза, и произнес:

– Снежная буря, он скоро придет сюда.

Потом опять посмотрел на часы и сразу же, крепко ухватив вожжи, так как кони все еще били копытами и трясли головами, и взобрался на козлы, словно пришла пора продолжать наш путь.

Я проявил некоторое упрямство и не сразу сел в карету.

– Расскажи мне о месте, куда ведет эта дорога, – потребовал я и показал вниз.

Он опять перекрестился и пробормотал молитву, прежде, чем ответить:

– Оно нечистое.

– Что нечистое? – спросил я.

– Селение.

– Значит, там селение?

– Нет-нет. Никто там не живет уже много сотен лет.

Это подогрело мое любопытство.

– Но ты сказал, что там селение.

– Было.

– А что там теперь?

Тогда он разразился долгой историей на немецком и английском языках, настолько перемешивая их, что я не смог толком понять, что он говорил. С грехом пополам я понял только, что очень давно, сотни лет назад, там умерли и были похоронены люди, но из-под земли доносились звуки, и, когда могилы вскрыли, у мужчин и женщин были розовые, живые лица, а их рты были красными от крови. И поэтому, торопясь спасти свои жизни (да и свои души! – тут кучер перекрестился), оставшиеся в живых убежали в другие места, где живут – живые, а мертвые – это мертвые, а не… не что-то другое. Иоганн явно боялся произносить последние слова. Продолжая свой рассказ, он все больше возбуждался. Казалось, у него разыгралось воображение, и закончилось это настоящим припадком: его лицо побелело от страха, он обливался потом, дрожал и оглядывался вокруг, будто ожидал, что сейчас появится нечто ужасное – прямо здесь, при ярком солнечном свете, на открытой равнине.

Наконец, охваченный отчаянием, он вскричал: «Walpurgis nacht!» и указал на карету, приказывая садиться.

Тут во мне взыграла моя английская кровь, и я сказал, отступив назад:

– Ты боишься, Иоганн. Ты просто боишься. Что ж, поезжай домой, а я вернусь один. Прогулка пойдет мне на пользу.

Дверца кареты была открыта. Я взял с сидения свою прогулочную дубовую трость, которую всегда беру с собой в поездки во время отпуска, закрыл дверцу, указал в сторону Мюнхена и сказал:

– Возвращайся домой, Иоганн. Вальпургиева ночь не касается англичан.

Кони теперь нервничали еще больше, и Иоганн пытался удержать их, взволнованно умоляя меня не делать такой глупости. Мне было жаль беднягу, который был весьма серьезен, но все равно я невольно рассмеялся. Его английский язык теперь куда-то исчез. Охваченный беспокойством, кучер забыл, что единственным средством заставить меня понять было говорить на моем языке, поэтому он продолжал горячо уговаривать меня на родном немецком языке. Это становилось утомительным. Повторив приказ «Домой!», я повернулся и двинулся вниз от перекрестка, в долину.

Безнадежно махнув рукой, Иоганн развернул коней в сторону Мюнхена. Я же, опершись на трость, смотрел ему вслед. Некоторое время он медленно ехал по дороге, потом на вершине холма появился высокий худой человек. Я хорошо видел на расстоянии. Когда он подошел к коням, те начали подпрыгивать и лягаться, потом заржали от ужаса. Иоганн не мог их удержать – они рванули и бешено понеслись по дороге. Я смотрел вслед, пока они не скрылись из виду, затем поискал взглядом незнакомца, но обнаружил, что он тоже исчез.

С легким сердцем я свернул на проселок, ведущий в глубокую долину, против чего так возражал Иоганн. Его возражения, насколько я видел, были совершенно безосновательны: должен сказать, я прошагал пару часов, не думая о времени и о расстоянии и не встретив ни одного человека или дома. Это место было воплощением запустения. Но я не обращал на это особого внимания до тех пор, пока за поворотом дороги не подошел к редкой группке деревьев; тут я признался себе, что на меня невольно повлияла полная заброшенность местности, по которой пролегал мой путь.

Я сел отдохнуть и начал оглядываться вокруг. Меня поразило, что здесь было значительно холоднее, чем в начале прогулки; казалось, вокруг слышится нечто вроде вздохов, а время от времени высоко над головой раздавался какой-то приглушенный рык. Поглядев вверх, я заметил, что большие плотные тучи быстро бегут по небу с севера на юг на большой высоте. В верхних слоях воздуха появились признаки надвигающейся бури. Я немного продрог и решил: это потому, что я сидел неподвижно после быстрой ходьбы, – поэтому снова пустился в путь.