Гость из бездны

Гигантское поле, имевшее в длину до ста километров, было не искусственным, а природным. С одной стороны к нему примыкал невысокий горный хребет, и там, хорошо защищённые от фотонного излучения, стояли здания технической службы порта.

Впрочем, они мало походили на здания. Низкие, словно прижатые к земле, без окон, они больше напоминали огромные, тщательно отшлифованные каменные глыбы.

Люди здесь никогда не жили. Вся служба космопорта находилась в ведении кибернетических машин, непосредственно связанных с космодиспетчерской станцией.

Повинуясь сигналам порта и пользуясь совершенной системой пеленгации, Второв посадил космолёт точно на указанном ему месте, на самой середине поля.

Когда рассеялся туман испарившихся слоёв почвы, рядом с «Лениным» опустился аппарат, казавшийся пигмеем возле гигантского тела космолёта.

Он опустился на землю без малейшего признака пламени дюз. На борту носовой части чернели буквы и цифры: «ЦМП-258».

— Буквы похожи на наши, а цифры такие же.

— Видимо, — отозвался Виктор Озеров, — на Земле овладели антигравитацией. Иначе я не могу себе представить, как он мог опуститься на Европу, лишённую воздуха, так плавно и так легко.

— Да, совсем новая техника.

Они покинули пульт, за которым провели бессменно восемнадцать часов, и перешли в радиорубку.

Кривоносов только что принял приветственную радиограмму Стронция.

— Он спрашивает, когда мы покинем корабль и перейдём к нему.

— Разве он не боится соприкосновения с нами? — недоуменно спросил Второв.

— По-видимому, нет.

— Он говорит по-русски?

— Нет, по-английски.

— Почему он пользуется телеграфом, а не радиотелефоном?

— Не знаю. Но на мой ответный привет по телефону он не ответил. Пришлось повторить по телеграфу.

— Они плохо владеют языком, — сказал Вильсон.

— Передавайте!

Второв продиктовал длинную радиограмму. Стронций ответил, и начался долгий разговор по радио.

Оказалось, что Стронций — один из диспетчеров с Цереры. Ракетоплан захватил его по пути от Марса к Европе. Кроме него, на борту «ЦМП» были ещё двое: второй пилот Кассий и врач-космолог по имени… Пётр.

Это имя прозвучало неожиданно. Космонавты никак не ожидали услышать столь простое и знакомое имя.

— Стронций, Кассий и Петя, — сказал Кривоносов. — Удивительное сочетание!

— Этот «Петя», видимо, крупный врач, — заметил Озеров. Не вздумай назвать его так при встрече.

— А кто их знает, как у них принято!…

Стронций сообщил, что экипаж «ЦМП» проведёт весь срок карантина вместе с экипажем «Ленина». Это отчасти объяснило его непонятное «бесстрашие». Риск заражения неизвестным микробом существовал, и им нельзя было пренебречь. Хотя ни один из космонавтов не заболел неизвестной болезнью, нельзя было поручиться, что эта болезнь не проявится впоследствии. Ведь экипаж «Ленина» высаживался на многие планеты, а на Грёзе находился длительное время. Диспетчеры Цереры уже знали об этом.

К тому же, на Грёзе члены экипажа не пользовались биологической защитой.

Выяснилось, что покинуть Европу и перелететь на Ганимед нужно не задерживаясь. Космолёт должен был остаться здесь. За грузом, состоявшим из бесчисленных образцов пород всех посещённых планет, замороженной флорой, а главное, трофеями с Грёзы прилетит специальный грузовой корабль. Он уже готов к старту на одном из земных ракетодромов.

— Вы не боитесь заражения экипажа этого корабля? Или ему также придётся пройти карантин? — спросил Второв.

Стронций ответил, что весь космолёт, как снаружи, так и внутри, будет подвергнут «дезинфекции».

— Это сделают без людей автоматические установки порта. Вы должны оставить все люки корабля открытыми.

— А эти установки не могут повредить экспонаты?

— Это исключено. Они же не слепые и понимают, что делают.

Такой отзыв странно слышать даже людям двадцать первого века, до отлёта хорошо знакомым с успехами кибернетики. Очевидно, «роботы» настоящего времени умели соображать, как люди.

— А может, и лучше, — сказал Кривоносов.

Пётр попросил позвать к аппарату старшего врача экспедиции. Разговор Мельниковой с Петром принёс новые неожиданности. Одна из них доставила всем большую радость.

Мельникова и Фёдоров считали, что карантин будет продолжаться не менее нескольких месяцев, а может затянуться и на целый год. И, зная об этом, члены экипажа «Ленина» приготовились к тому, что ещё долго-долго они не попадут на Землю. И вдруг оказалось совсем не так.

Пётр сообщил, что карантин на Ганимеде продлится пять земных суток.

Мария Александровна так удивилась, что попросила повторить. Бесстрастный стук аппарата подтвердил сказанное.

— Быть может, четыре, — добавил Пётр. Было похоже, что он «утешает» свою собеседницу. Пять суток казались ему длинным сроком. А у двенадцати человек буквально захватило дух от радости. Пять дней! «Каких же высот достигла медицина!» — подумала Мельникова.

— Вы считаете такой срок достаточным? — осторожно спросила она, всё ещё не веря вполне. Ответ не оставил никаких сомнений.