Гость из Космоса

- Спасибо, - с достоинством ответил Вылка. Он стоял перед приехавшими спокойный, низенький, коренастый, неторопливый. - Спасибо. Может быть, я подожду. Я хочу, чтобы в каждом стойбище, в каждом чуме было радио. Это непременно надо сделать.

- Будет сделано… многое будет сделано! Вы свяжитесь со всеми, кто из армии вернулся, - посоветовал начальник.

Ване наконец удалось отвести начальника партии в сторону.

- Я на курсы попрошусь… - горячо, но шепотом говорил он. - А потом на зимовку… на самую дальнюю зимовку! Я теперь понял, каким должен быть полярный радист, - и он посмотрел на ненца в солдатской шинели.

Мы сидели с Галей на крыльце рыбачьего домика. Со стороны аэропорта шел заправившийся бензином вездеход.

- Вылка научил не только Ваню, - рассказывала Галя, - он научил меня умению владеть собой, умению так просто и радушно предлагать и оказывать помощь. А вы знаете, он действительно провел радио в чумы, а теперь работает начальником смены радиоцентра. До армии он едва знал грамоту. Теперь он мечтает о дальнейшей учебе. Если вы увидитесь с ним, пожмите ему руку. Может быть, вы увидите и радиста Ваню. Передайте ему, что мы с Кузьмой Андреевичем всегда вспоминаем о нем. А теперь прощайте, - сказала Галя, вставая. - Добров уже ждет меня. - Она пожала мою руку. - Смотрите, рыбаки заводят сети.

Я смотрел вслед удалявшемуся вездеходу. Он то появлялся на бугре, то исчезал в низине. Геологи отправлялись прокладывать дороги в «завтрашний день».

На горизонте горела оранжевая заря, заменявшая в этих широтах ночь.

Остановленная волна

Занявшаяся заря отражалась в реке, и вода казалась оранжевой.

На берегу несколько человек заводили сети.

Мой попутчик Нетаев, молодой штурман дальнего плавания, направлявшийся, как и я, на «Георгия Седова», должен был сменить на корабле заболевшего помощника капитана. Нетаев ушел к начальнику аэропорта и долго не возвращался.

Я решил посмотреть на рыбаков и спустился к ним.

Несколько рыбаков тянули сеть по берегу, а их товарищи в брезентовых робах, зайдя в реку по грудь, медленно шли в ледяной воде.

Сеть вытянули на песок. Рыба шевелилась в ней, как живое серебро.

Я никогда не предполагал, что на Дальнем Севере ловится столько разной рыбы. Тут и корюшка, и навага, и даже камбала, которая, как мне казалось, живет только в южных морях. Иногда попадалась небольшая безобразная рыбешка. Ее с отвращением выбрасывали обратно в воду, Это морской черт. Он похож на сказочного лешего.

Наконец вернулся Нетаев. Лицо его было спокойно, но голубые глаза взволнованно перебегали с предмета на предмет.

- Несчастье на острове Угаданном! - явно сдерживаясь, ровным голосом заговорил он.

Рыбаки подошли к нам. Одна или две проворные рыбки выскочили из сетей и, судорожно подпрыгивая, добрались до воды.

- Пропали зимовщики - механик Гордеев и второй радист Панов, - сказал Нетаев.

- Как пропали? - забеспокоился старый рыбак с серо-желтыми усами.

- Пошли охотиться на нерпу, и со вчерашнего дня нет…

- Беда-то какая! А искали? - послышались голоса.

- Искали. Шли по лыжне. Лыжня обрывается у кромки льда.

- Стало быть, остались на льдине, - сказал старик и снял шапку. Голова у него была изжелта-седой.

- А погода там какая? - спросил молодой рыбак в солдатской шинели.

- Шторм.

- Значит, шторм и отломил льдину.

- Только двое их?

- Двое. Собака еще с ними. Продовольствия нет.

- Горе-то какое!.. Арктика - она лютая да поворотная. Погибли ребята беспременно. Поди, молодые? - сокрушался старик.

- Молодые.

- Вы Баранова ждете? - спросил нас демобилизованный.

- Баранова.

- Вот если бы Баранов…

- Да, если бы Баранов! - согласились окружающие. Мы шли к аэропорту. Я думал о пропавших зимовщиках.

До острова Угаданного тысяча километров. Рыбаки отнеслись к несчастью на далеком острове так, словно оно произошло в крайнем доме поселка.

В аэропорте мы узнали от радиста последнюю новость. На остров Угаданный только что вернулась мокрая собака… одна, без охотников. На шее у нее ножевая рана.

Что же произошло на льдине, когда штормовой ветер тащил ее вдоль острова? Кто скажет?..

В небе показался самолет. Сначала он походил на черточку. Потом превратился в красавицу-птицу с застывшими в полете крыльями.

Птица скользнула по воде, грудью разрезая оранжевую гладь. Появились два буруна с седыми гребнями.

Два вращающихся с ревом винта казались блестящими дисками. Линия крыльев была много выше корпуса лодки, напоминавшего изящное тело чайки. На концах крыльев появилось по поплавку, один из которых уже касался воды, вздымая пену, а другой еще шел над гладью реки.

Летающая лодка развернулась и стала приближаться. С берега от бензиновых цистерн шли мостки. Работники аэропорта, в кирзовых сапогах и ватниках, уже тянули шланг.

- Почему здесь заправляемся, а не на Диком? - спросил плечистый пилот, выходя из шлюпки на берег.

Мы уже знали его. Это Матвей Баранов.

Вместо ответа начальник аэропорта протянул пилоту радиограмму. Летчик взглянул на нас, кивнул и углубился в чтение.